— А что мы имеем? — всё ещё эмоционально спросила Люба.
— Мы имеем место, где мы застряли. Мы не можем отсюда выбраться. И, как теперь стало ясно, утро тут тоже не настает. Сомневаюсь, что у нас всех сломались часы.
Все как по команде достали мобильники и посмотрели на время.
— Итак, — продолжил Стас. — Мы застряли. Есть предположение, что, разобравшись в том, кто убил Родиона, мы сможем что-то сделать. Может быть, даже выберемся отсюда.
— С чего такая уверенность? — скептически спросил Толик. — Кровь за кровь. Ты нам что, предлагаешь убить виновника? А если мы ошибемся? А если это не сработает? Да и вообще, кто будет казнь претворять в жизнь? Ты?
Стас не знал ответов на эти вопросы. Но он понимал, что нужно что-то делать. Бездействие убьет их наверняка. Если не начать шевелиться, все эти склоки из единичных моментов перерастут в постоянное состояние. Это начнет сводить окружающих с ума. Подозрения, упреки, обвинения. Люди посыпятся. Свихнутся и поубивают друг друга. Не этого ли ждёт от них чертово место? Может, их и не собираются выпускать из ловушки? Может, этому месту нужна вся их кровь? И сон Кристины означал, что они платят за чьи-то старые ошибки? Нет! Стоп! Так нельзя! Надо исходить из того, что выход есть. Он существует, и Стас его найдет!
— Никакой уверенности нет, — произнес он, — но лично я верю, что это возможно! Я верю, что мы сможет отсюда выбраться. Если ничего не делать, то ничего и не произойдёт, и мы уже убедились, что сама по себе ситуация не изменится.
— Я согласна! — поддержала его Вика.
Соня громко хмыкнула, но промолчала.
Вася, Люба и Толик молча подняли руки вверх, словно голосовали на собрании.
Кристина все так же безмолвно покачивалась взад-вперед. Соня явно была не настроена уступать.
— Отлично! — резюмировал Стас. — Тогда делаем следующее. Толик и Люба проводят инспекцию продуктов. Мы должны знать, сколько у нас осталось еды.
Толик что-то порывался сказать, но Люба притянула его к себе, обняла и тихо зашептала на ухо.
— Мы с Васей подгоняем машины поближе и включаем фары. — продолжил Стас. — Нужно осветить этот пятак, — он обвел рукой место вокруг костра, огороженное ветками.
— Зачем? — вяло спросил Вася. После того, как прозвучали слова об измене жены, он молчал и временами держал себя за голову, словно старался не сойти с ума.
— Будем искать улики, где-то здесь должен быть нож,— ответил Стас, а сам подумал про осколок, которым порезалась Вика.
— Сыщик выходит на тропу войны, — саркастично усмехнулась Соня.
Стас взглянул на неё, но вместо укора или резкого ответа просто улыбнулся. Нужно было как-то разрядить атмосферу.
— А что делать остальным? — спросила Вика.
— Присмотри пока за Кристиной, ей совсем нехорошо. А кто свободен — помогите Толику с Любой. Я всех попрошу не мешать мне. И постарайтесь не подходить к месту преступления. Мы и так уже уничтожили следы. Но вдруг что-то осталось.
Стас сел за руль и на автомате проверил состояние машины. Компьютер показывал запас хода в шестьдесят километров. А ближайшую заправку в трех, вот только добраться до нее было нереально.
«Надо бы экономить, — промелькнула мысль, — хотя, зачем? Если мы не выберемся, то все это напрасно».
Дав двигателю поработать минуту, пока не упали обороты, Стас включил передачу и медленно развернул ауди так, чтобы фары светили на костер. Вася последовал его примеру и сейчас свет его хонды дополнял картину резко вычерченных теней.
Стас вышел на песок, не глуша двигатель.
— Долго будем светить? — спросил Вася, высунувшись в окно машины.
— Как придется. Пока не обшарим.
— Ясно, — протянул он. — Бенза маловато. Думал за Инёй заправлюсь.
Стас понимающе покивал. Он и сам думал также.
Песок вокруг бревен был разрыхлён и в белом свете напоминал барханы под вечерним солнцем. Чёрные тени тянулись к костру как пальцы. Стас вооружился сапёрной лопаткой, мысленно порадовавшись привычке возить в багажнике всякую всячину, и начал перекапывать песок за тем бревном, где ещё вчера вечером сидел у костра с Викой. Хорошо было бы подойти к ней сейчас, сгрести в охапку, утащить подальше от всех этих... поговорить, прижать к себе. Но невозможно. Всё это было сейчас так же далеко, как утро. Вика вдруг стала совсем чужой. Какой-то абстрактной подозреваемой. Той, кто крутил шашни с жертвой. Той, кто мог из чувства ревности или еще по какой-то неведомой Стасу причине перерезать человеку горло. Той, кого он не знал. Совершенно не знал.