— Угу, хорошая машинка. Если снять с самовзвода, вот так, — он что-то делает с пистолетом, — понадобится вдвое меньше усилий для стрельбы. Своё оружие нужно проверять. Это могло бы стоить тебе жизни, знаешь ли. Он хоть заряжен?
Парень отводит ствол в сторону и стреляет. Грохот заставляет Троя подпрыгнуть, а кислая вонь, поплывшая сизой струйкой в неподвижном воздухе — скривиться. Ему страшно и немного стыдно. Широкие брови незнакомца удивлённо изгибаются под каштановой чёлкой, он задумчиво смотрит на насупившегося мальчишку.
— Как зовут? — едва слышит Трой сквозь ватный шум в ушах.
— Трой меня зовут, — бурчит он, набравшись смелости, не сводя глаз с отцовского оружия в широкой, не слишком чистой руке парня.
— Стив, — представляется парень — совсем большой, ростом почти с папу, но моложе. — Пацан ты отчаянный, хоть и мелкий. Пошли, один пропадёшь. Держи, — он протягивает Трою вальтер, — отличный пистолет.
Трой несмело кивает. Ему нравится, что Стив похвалил отцовское оружие. Он опускает пистолет в карман и отправляется за Стивом, даже не спросив — куда. Не желая себе в этом признаваться, Трой отчаянно боится снова остаться в одиночестве. А на Тринадцатой Ист, напротив засаженного розами садика, на них с визгливым воем наскакивает Бади. Стив успевает вскинуть свой дробовик, но не стреляет. Скуля, размахивая хвостом, дрожа и подпрыгивая, собака лижет и лижет лицо Троя, тычась мокрым носом в глаза, лоб и щёки.
— Твой, что ли? — тревожно оглядываясь по сторонам, спрашивает Стив.
— Мой, — уверенно врёт Трой, пытаясь успокоить ошалевшего от радости пса.
— Так бери его и пойдём. Надо убраться с улицы.
Трой снова посмотрел на тёмный силуэт Бади, распластавшийся на земляном полу. Собака приоткрыла глаза, вздохнула и снова погрузилась в дремоту. Мысли стали вязкими и тягучими, прокручиваясь в голове все медленнее и медленнее — Трой засыпал. Внезапно Бади шаркнул когтями по земляному полу, поднимаясь. Сначала привстал на передние лапы, нелепо полусидя с заваленным задом, а потом и на все четыре. Шерсть на холке вздыбилась, в горле глухо, едва слышно зарождался рык. Пёс смотрел в стену за спиной Троя, но ничего, кроме воющей бури, сотрясавшей сарай, слышно не было.
Трой мягко опустил ладонь на пистолет, лежавший тут же, под рукой, и тихо поднялся.
— Иди, Бади, посмотри, что там? Вперёд! — шепнул он псу и осторожно двинулся следом, в сторону перекосившегося входа в противоположном конце постройки. Двери у сарая отсутствовали.
— Эй! — раздалось снаружи ломкое и отчаянное. — Я войду?
Тут же зарычал пёс, и непрошеный гость воскликнул:
— Собаку убери!
Голос был девчачьим. Простуженным. Полным нетерпения.
— Бади, ко мне! — прикрикнул Трой, высовываясь из-под нависающей крыши. — А ты — покажись-ка.
Из-за водяной завесы выступила тонкая фигурка. Длинная мокрая куртка с капюшоном скрывала её почти целиком, вздуваясь горбом на спине. В руке, стволом вниз, смотрел в натёкшую лужу карабин.
Бади проскользнул между дрожащей от холода гостьей и Троем, и уселся рядом с его ногами, всё ещё глухо ворча.
На первый взгляд, единственная живая душа, встреченная им со времени бегства от банды Хорька, выглядела жалко. Тёмные волосы прилипли ко лбу и щекам; вода ручьями лилась с куртки не по размеру; ноги, облепленные мокрыми джинсами, утопали в чудовищно грязных, тяжёлых ботинках. Она съёжилась у огня, протянув над ним трясущиеся руки, словно намеревалась поджарить их на ужин.
Бади с подозрением подрагивал носом, пытаясь по нюху определить, что за гостя привлёк к себе их костёр. Трой тоже был не в восторге от появления вооружённой незнакомки, но — он снова внимательно оглядел её с ног до головы, от посиневших губ до грязных ботинок — прямо сейчас никакой угрозы она для него не представляла. Настоящий враг бушевал за хлипкими стенами, неумолимый и беспощадный. Способный, пусть только на одну ночь, объединить двоих одиночек, вся задача которых сводилась к тому, чтобы выжить. Сегодня. Сейчас.
Трой не стал гадать, что эта щуплая девчонка делает здесь совершенно одна. Какой смысл? Чужие проблемы его не интересовали — хватало своих собственных. Утром они разойдутся, каждый своим путём, а до утра ещё надо было дожить.