- Черт знает что, - прошептал старший лейтенант, с отвращением отложив от себя документ. Он встал, закурил сигарету и обернулся к дежурному, - соедините меня с комендатурой.
В то время, пока выполнялось его распоряжение, Терешков снова взял в руки отложенный им минуту назад лист бумаги и принялся всматриваться в неровные буквы, выведенные детской рукой. Имя, фамилия, отчество... год рождения... места жительства... родственные связи...
- Товарищ старший лейтенант, - произнес дежурный, - Соединение произведено.
Терешков взял из его руки телефонную трубку и приветствовал в своей обычной, суховато-принципиальной манере человека, сидевшего на другом конце провода. Голос, который он услышал в ответ, был незнакомым и хрипловатым. Впрочем, сейчас это не было важным. Ответ на запрос о нынешнем местонахождения Кантруса Станкявичюса, как сказали ему, пришел в комендатуру по записке "ВЧ" еще несколько часов назад. Оказалось, что интересующий старшего лейтенанта человек до сих пор находится в одном из проверочно-фильтрационных лагерей и будет пребывать там еще по меньшей мере два месяца.
Терешков закусил губы. Лицо его побледнело. Версия, которой он придерживался еще двенадцать часов назад, как и ожидалось, оказалась ошибочной. Ниточка та, изначально казавшаяся единственно верной, он чувствовал, должна была где-то оборваться. Работа с привлечением уголовного элемента к агентурной работе требует слишком большого времени и немалых затрат. По этой причине досконально прорабатывать этот вариант смысла было не много. И без всякого интереса слушал оперативник теперь как теперь как несвязно, сбивчиво отвечал на его вопросы человек, имя и звание которого он толком даже не расслышал. В телефонной трубке звучал незнакомый голос, а взор старшего лейтенанта блуждал по смятой бумажке, лежавшей на столе. И в момент, когда Терешков хотел задать последний свой вопрос, взгляд его упал на одну из фамилий, указанных малолетним диверсантом среди прочих.
- Твою..., - прошептал оперативник и обернулся к дежурному, - Соедините меня с Управлением!
Хотя время приближалось к полудню, низкие плотные тучи почти не пропускали света и, казалось, что день близился к своему естественному завершению. Где-то вдали слышались раскаты грома и не было сомнений в том, что уже очень скоро начнется дождь.
Приказав Беневичу остановить машину у перекрестка дорог, неподалеку от дома Бразаускаса, Сергей пристально огляделся по сторонам. Странное это было место, глухое. Оно не представляло никакого интереса для воинских частей, дислоцировавшихся в районе Утяны, поскольку находилось в стороне от основных транспортных путей. И немцы, можно предположить, здесь, в период их оккупации также редко появлялись. А вот "зеленые" (так называли себя местные националисты), сюда по словам Варенникова, иногда захаживали. Это при том, что сам город, с его суетой и деловитостью, располагался всего в нескольких километрах от этого населенного пункта.
Построек, приземистых и плохеньких, здесь было не много. Некоторые из изб имели настолько захудалый вид, что создавалось впечатление, будто в них давно уже не жили люди. Двухскатные крыши прохудились, прекрасная резьба, украшавшая фасады, некогда красочная, ныне утратила свое очарование и издали казалась чем-то безобразным, стекла в окнах частично отсутствовали, а сами окна кое-где и вовсе были заколочены. Возможно, что эти дома действительно были давно уже брошены жильцами, но по какой причине это произошло, теперь можно было сейчас только предполагать.
За невысокими срубами, клетями, амбарами и потемневшими от времени, покосившимися оградами Сергей заметил верхушки деревьев. Там, скорее всего, начинался приобретший за последние недели дурную славу у оперативников лес. Но может быть, то была всего лишь одна из тех рощиц, которых в районе Утяны было несколько десятков. Если судить по карте, то где-то в той стороне, примерно в километре отсюда, должна была проходить узколинейная железная дорога, являвшаяся объектом пристального внимания как немецкой агентуры, так и различных бандитских формирований, действовавших в этих местах на протяжении всей войны. Там же, как уверял Варенников, до сих пор действовали немногочисленные отряды аковцев.
Где-то залаяла собака, ей вторила другая. Дернулась занавеска в каком-то окошке и Сергей понял, что его приезд не остался незамеченным. Словно видел он каким-то непонятным, непостижимым для человеческого разума образом, как кто-то там, за занавеской, передергивает затвор автомата, готовясь выстрелить в приезжего, преисполненный решимости и нетерпения.