- Мне несколько часов назад сообщили о вашем деле, просили оказать содействие, - произнес он, приглашая Терешкова зайти в свой кабинет, - Все необходимые документы мы сейчас готовим. Да и как не готовить? Тут уже и отдел госбезопасности подключился. Приезжал тут какой-то офицер, часа два назад... А нам только бумаги успевай разгребать! Вы поймите меня правильно... Сейчас со следственными и архивными делами происходит такая канитель, что и сам черт ногу сломит. А ваш случай и впрямь неординарный. Но надеюсь, что уже сейчас смогу чем-то помочь.
Помещение, в которое вошел Терешков, было небольшим, с невысоким потолком, но с богатым интерьером. Здесь были стулья, старый поставец, сервант, сейф и даже кресло. Ближе к окну располагался стол, на котором беспорядочно лежали какие-то документы, стояли пепельница, керосиновая лампа и телефон. За этот стол комендант предложил сесть старшему лейтенанту.
- В картотеках, которые имеются в моем распоряжении, есть личные данные на нескольких людей с интересующими вас фамилиями, или аналогичными кличками, проходившими по следственным делам, или проживающих на территории Утянского района в период с сорокового по сорок четвертый год .
Подойдя к сейфу, комендант открыл его, достал несколько папок с документами и разложил их на столе перед старшим лейтенантом. Медлительность его движений и манера говорить, придавали ему важный вид, внушавший уважение.
- Это то что моим людям на данный момент удалось найти по интересующему вас лицу, - проговорил комендант, - Некоторые из этих дел были закрыты и отписаны в архив еще до начала войны. Другие были заведены немецкими оккупационными властями и частично были уничтожены в период их отступления. Я просмотрел следственные дела, заведенные немецкой комендатурой по Утянскому району за весь период оккупации. Ничего существенного, к сожалению не нашел. Ведь вот... право, не знаю, как бы удачнее выразиться... Два десятка убийств, ограбления, денежные махинации, мелкие кражи.... Интересующее вас лицо в этих документах не фигурирует. Вообще, в Департаменте полиции Литвы, как мне кажется, были больше обеспокоены недостатком обуви, нижнего белья и верхней одежды, нежели правопорядком в этой на оккупированных нацистами территориях. Но есть и кое что любопытное. Вот посмотрите...
Терешков открыл первую из папок:
"Штепонас Бразаускас (Имя отца: Николас), - прочитал он, - 1921 г. р. урож. нп. Дягучай Утянского района, беспартийный, образование незакончен. Призван на военную службу в октябре 1940 года. Служил водителем грузовика ЗиС-5В в 26-м Отдельном ремонтно-восстановительном батальоне. Сдался в плен немцам в сентябре 1941-го года. Летом 1942-го года направлен в 15-й литовский батальон (на территории Белоруссии), участвовал в проводимой немцами широкомасштабной операции "Болотная лихорадка" с 21-го августа по 21 сентября 1942-го года. Принимал участие в акциях по уничтожению евреев на территории Белоруссии и Литвы с 1942-го по 1944-й годы. Погиб в бою с частями АК в феврале 1944-го года..."
- Штепонас..., - прошептал Терешков, на минуту погрузившись в раздумья, - Нет, не может быть. Не тот..., - он быстро пролистал папку от начала до конца. Фотографии, характеристики от различных ведомств, допросные листы на немецком языке, бланки, объявленные в приказах награды и поощрения, служебные записки, сведения о семье, паспортные данные, политические убеждения... Не найдя уже какой-либо интересной для себя информации, Терешков повернулся к коменданту, - Так вы говорите, что тут в последнее время активизировались "Лесные братья"? Обстреливаются блокпосты, ведется настоящая охота на советских офицеров и политических руководителей?
- Так точно, - пробормотал тот, непонятно отчего удивившись.
Забавный человек, подумалось Терешкову. На передовой, наверное, он не бывал ни разу, оружие в руках держал не часто. Всю войну, может статься, просидел за каким-нибудь канцелярским столиком, а теперь старается произвести впечатление о себе, как о работнике деловом и инициативном. И одежонка у него ладная, хорошо постиранная, отглаженная. Такой не позволит себе одеться в грязную гимнастерку, питаться черствыми сухарями и запивать их грязной водой из ручья. И наверное, даже в самое голодное время он сможет позволить себе пить красное вино, есть сыры и колбасы. Наступит время, когда этому коменданту придется отвечать на неудобные для себя вопросы, но Терешков потому и полагал себя человеком неглупым, что предпочитал не задавать кому-либо вопросов несвоевременных. До той поры, пока этот кто-то не перестанет быть ему полезным...