Парни в изумлении посмотрели на меня, ожидая, когда я продолжу.
— Вот и прошу вас, объяснить мне, что к чему.
— М-да даже и не знаю, что те рассказывать, а что ты помнишь? — почесав щеку, ответил мне Казимир.
— Просто расскажи, что мы здесь делаем, что за замок?
— Ну, это просто, находимся мы в Каэр Морхене, что расположен в Синих горах, здесь располагается наш цех — Цех Ведьмаков.
— Это было раньше, — с тоской в голос проговорил Гнед.
— Почему раньше? И кто такие Ведьмаки? — парни изменились в лице и погрустнели.
— А, — с какой-то обреченностью Каз махнул рукой, повернулся к котлу с кашей, за него продолжил Гнед:
— Как старшие товарищи рассказывают, нас не так сильно и привечают, почти ненавидят, нелюдьми прозывают. А тут в конце зимы «пофлет» какой-то вышел, что, мол, ведьмаки — колдуны злобны, диаволы, все беды от нас. И нас извести надобно, чтоб вообще не было на свете, — в каждом его слове звучала боль и горечь. — А народишко как с ума посходил, кого-то на вилы взяли из братьев, кого в мечи. Вот и начали наши потихоньку в крепость возвращаться, так-то редко кто здесь бывает, в основном Весемир с кругом заседают, да магики были и мы ученички, все на большаке обретаются, ну, или если с деньгой трудно, то те приходили. Никто помирать и не желал, как там они говорили: «Мы на нечисть и монстров охотимся, а не на людов», — вот и возвращались домой.
А в конце весны весть пришла, что школу Кота уничтожили, а их дом с землей сравняли. Круг по ближайшим весям едой закупился, орава-то здесь набралась знатная, все кушать хотют. И дождались на свою голову, явились и к нам людишки, почитай тыщи три, а то и больше. Старшие хотели миром все решить, да и пошли на переговоры, все честь по чести было, с флагом белым и без бронь. В крепости только Весемир за главного остался, да пара магиков было. Ну так те ироды даже подойти не дали, из луков мерзопакостных расстреляли. Весемир-то ворота запер, да на стену мы встали защищаться, ох, и крепко мы бились, кровь рекой лилась. Даже нас, — кивнув на Казимира, сказал он, — не получивших медальон, поставили, а вы, не прошедшие и первого испытания, на кухне кашеварили, да и другие дела делали. А у нас луков и нет, мол, невместно их Ведьмакам применять, никто и не пользовался, да и мало кто умел. Не нужны они нам, все добрым мечом сподручней с чудищами биться. Через месячишко внешнюю стену взяли, а нас все меньше становилось, хоть еда была, с голоду не померли.
Парень тяжело вздохнул, прежде чем продолжить:
— Не раз они на приступ ходили, мы отбивались, а деньков пять или шесть назад они и навалились, тогда и полегли оставшиеся магики, ток Хайлек живым остался, ну, он на стене и не стоял, стар больно уже был. Немного нас осталось, мы в донжон-то и отступили, все уж думал, конец, так и помру молодым, не став Ведьмаком, почитай все в ранах и были. Молодые спрятаться не успели, их прямо перед дверью и порубали, думали, и тебя. Уже смирились, что живыми не выйдем. Хотели выйти значиться, да там и голову сложить, Весемир не позволил. О чем-то с Хайлеком пошептались, да и начали библиотеку в подвал сносить, снедь разную и так, по мелочи, ну и умаялись, тебе скажу. Под утро еле живых нас собрали с вещами какими-то, Весемир со старшаками нас в подвал повел, а за нами Хайлек плелся. Как только в подвал-то зашли, он магию творить начал — стена появилась, как настоящая, иллюзию наложил — во.
Голова у меня шла кругом, я уже мало понимал, о чем он говорит. Понимал мало, а слушал старательно.
— И тут мы поняли, что оставшиеся за нашу жизнь смертью своей плату внесут. Мы возвернуться хотели, бучу подняли, невместно братьев своих бросать на смерть такую, да куда уж. Нас пинками и зуботычинами погнали вперед. Хенсель больше всех ругался, идти не хотел, его Эскель по голове вдарил, а дальше его тащить пришлось, как мешок какой-то, — губы Гнеда сжались, и было заметно, что ему трудно дается рассказ, пусть выговорится, может, полегчает.
— Так и спаслись, разговоры ходили, будто фанатики это какие-то, а оказалось, что их просто натравили, вот. Круг в политику полез, власти захотел, кому-то не понравилось вот и… ну это я так думаю.
— Да заткнись ты, чего зря языком треплешь-то, мало тебя били и пороли — взъярился-таки Казимир.
— А некому больше бить да пороть, кто мог — там на стенах остался, — не промолчал Гнед.
— Некому говоришь, может, и я на что сгожусь, — двинулся в его сторону Каз.
Черт, мне еще драки не хватало. Только начал понимать всю жопу, в которой оказался.