Стёкла были целы, тускло отсвечивая, когда луна показывалась в разрывах облаков. Цела и дверь. Проржавевшая, оплетённая вьюном калитка жалобно скрипнула. Плитки садовой дорожки перекосились, и Трой запнулся в темноте у самого входа. Дверь оказалась заперта. Он не помнил, чтобы запирал её, когда уходил. Он плохо помнил тот момент. Ему было девять, и ему очень повезло, что он встретил Стива, пытаясь убежать от окружающего кошмара. Так он думал довольно долго.
Трой двинулся в обход. Присел перед узким подвальным окном. От нажатия оно скрипнуло рамой и неожиданно свалилось внутрь, в темноту, сорвавшись со ржавых петель.
Свечам время никак не повредило. Отец хранил их на полке у верстака. Трепетный огонёк выхватил из темноты знакомую до мелочей обстановку подвала, тени протянулись по лагам над головой. Из разбитого окна тянуло прохладой. Над верстаком, покрытым толстым слоем пыли, висели инструменты. В металлическом ящике под лестницей хранились оба отцовских ружья и коробки с патронами для них и вальтера, того самого, который был сейчас засунут за ремень промокших в реке джинсов.
В отличие от подвала, наверху воздух был застоялый, спёртый. И царила оглушительная тишина. Трой пробрался в кухню, почти не касаясь стен. Каким-то чудом тело помнило дом едва ли не лучше, чем голова. Мама хранила лекарства в верхнем ящичке высокой кухонной тумбы. Он выдернул его целиком. В носу засвербело от поднятой пыли. В аптечке нашёлся бинт, бутылочка со спиртом, стерильные салфетки в нетронутой упаковке. Он разодрал одну из них и прижал салфетку к ране. В нос ударил острый лекарственный запах. Память выхватила растворившийся во времени осенний день.
...Он стоит у этого самого стола, на серые плитки пола капает кровь из раны на месте снесённой об асфальт кожи на локте. Собирается в каплю и падает вниз. Мама суетится у выдвинутого ящика, пытаясь отыскать что-то в его недрах, тёплая полоска солнечного луча пересекает кухню наискосок. Крупные красные кляксы плюхаются прямо в эту полоску на полу, и он специально немного отводит согнутую руку, чтобы капли не попадали одна на другую...
В ванной он смог наконец рассмотреть рану, предварительно поелозив пересохшим и пахнущим застарелой пылью полотенцем по грязному зеркалу над раковиной. Полудюймовой ширины лоскут кожи был срезан чуть выше уха. Кровавая полоска начиналась почти у затылка и заканчивалась ближе к виску. Смерть просвистела так близко, что Трой невольно поёжился. Из-за мутного стекла на него уставился скуластый, коротко остриженный парень с серыми глазами, лихорадочно поблёскивающими в оранжевом полумраке, который не способно было разогнать пламя единственной свечи. Там же в ванной он и переоделся, сменив мокрые, заляпанные кровью вещи на отцовские, найденные в гардеробе. Всё время, пока находился в доме, Трой мысленно возвращался к плотно закрытой двери в родительскую спальню, но духа, чтобы зайти туда, не хватило. Зачем? Дом был цел. Теперь он точно знал, что они там. Лежат в кровати так, как он оставил их, уходя – накрытые цветастым покрывалом.
Набив найденный в подвале рюкзак всем, что могло понадобиться в дороге, он прихватил с крючка над верстаком в подвале старую отцовскую куртку и вышел в темноту – луна совсем пропала, звёзд не было видно. Мокрый собачий нос ткнулся в протянутую руку и пропал, только зашуршала где-то впереди высокая трава. «А ведь Бади жил когда-то совсем рядом, – подумал Трой, шагнув следом. – Может ли собака помнить?»
***
Дальше трёх миль от города Трой никогда не уходил, незачем было. Он ведь не Охотник, его место было в городе. Нудный дождь прекратился ближе к полудню. Трой двигался на запад вдоль реки, петляя в густых зарослях, поднимая скрывавшийся под листьями гнус, скользя на выступающих корневищах и мокрой траве. Бади пыхтел рядом, временами отряхиваясь и окатывая промокшего насквозь хозяина очередной порцией воды. Никакой конечной цели Трой себе не поставил. Было бы неплохо отыскать общину, подобную той, в которой он жил до сих пор, но чем дальше они уходили от города, тем призрачнее становилась надежда: под огромным куполом неба раскинулся незнакомый, живущий своей жизнью, негостеприимный мир без людей.
Когда-то, ещё до того, как Последние дни перевернули всю его жизнь, Трой мечтал о горах. Он видел себя знаменитым на весь мир альпинистом, покорившим все восьмитысячники. Немного странная мечта для мальчишки, живущего на бескрайних Великих Равнинах, но отец относился к его увлечению очень серьёзно, помогал найти нужные книги и фильмы, дважды возил в Су-Фоллс на скалодром, невзирая на протесты мамы, и обещал свозить к отрогам Скалистых гор, которые находились далеко – на северо-западе штата.