Священника городка, дона Амброзио, инспектор уже встречал на похоронах графа Анчилотто. Когда в девять часов вечера Стуки позвонил в дверь приходского дома, отвлекая того от просмотра телепередач, патер не нашел нужным пригласить инспектора войти. Он сам подошел к калитке, натянув на лицо дежурную улыбку, сложил руки на животе, всем своим видом выражая полное взаимопонимание, и внимательно выслушал инспектора Стуки, не преминув напомнить ему, что пару недель назад он уже все рассказал полиции о беспокойной жизни графа.
Как на соседа на графа дон Амброзио пожаловаться не мог. В городе случалось и похуже. Конечно, господин Анчилотто излишней скромностью не отличался, а еще никогда не выключал свет во дворе своей виллы.
– Говорят, что его дом можно было назвать довольно открытым?
– В каком-то смысле да.
– Скажем, гостеприимный дом?
– Но не ночью же! Господь наказывает нам спать по ночам.
– Вы бы не могли мне сказать, кто помогал господину Анчилотто по хозяйству?
– Синьора Аделе Тоньют.
– Вы думаете, я ее потревожу, если приду к ней в этот час?
– Нет. Идите, идите. Она живет одна, к тому же страдает бессонницей. Вы должны вернуться на площадь, пройти в арку, потом вниз по лестнице до мостика. Как перейдете через ручей, третий дом слева – там живет синьора Аделе. Хотите, я позвоню и предупрежу о вашем приходе?
– Спасибо, дон Амброзио.
Патер, которому не терпелось вернуться к своему телевизору, с облегчением засеменил в дом. Инспектор, следуя указаниям дона Амброзио, перешел мостик. Поднимаясь по ступенькам, Стуки обратил внимание на слабый огонек висящей на деревце лампочки, в мерцающем свете которой он различил силуэты четырех мужчин, судя по всему иностранцев, увлеченно играющих в настольный футбол на заднем дворе одного из соседних домов.
Один из четверых был таким высоким, что ему приходилось изгибаться, чтобы отбивать мяч, летящий в ворота: он взял на себя роль защитника. Остальным трем было от тридцати до сорока. «Славянская внешность», – подумал Стуки. Мужчины переговаривались очень тихо, чтобы лишний раз не раздражать соседей.
– Кто выигрывает? – спросил Стуки.
– Кто лучше играет, – ответил один из них, с длинными густыми волосами и лицом художника.
– Всегда выигрывают лучшие, даже обидно!
Аделе Тоньют стояла на балконе, украшенном горшками с геранью, с которыми было бы не стыдно поучаствовать в конкурсе на самый цветущий балкон.
– Добрый вечер, синьора! Я хотел бы вас спросить кое-что о господине Анчилотто…
– Вы кто?
– Вас не предупредил дон Амброзио? Он не звонил?
– А, это! Я и забыла. Извините, как вас зовут?
– Инспектор Стуки, полицейское управление Тревизо.
– Вам холодно?
– Нет.
– Тогда можно поговорить и так, с балкона.
– Хорошо, – ответил Стуки, оглядываясь. Рядом никого не было. – Вас удивило то, что произошло с господином Анчилотто?
Синьора Аделе вдруг разволновалась, губы ее задрожали. Первым порывом женщины было вернуться в комнату, но она сдержала себя и стояла, крепко ухватившись за перила балкона.
– Да, – сказала она еле слышно.
– У него были неприятности?
– Он был немного уставшим.
– Только уставшим?
– Обычные проблемы со здоровьем для мужчины в шестьдесят пять.
Стуки желал расспросить экономку о вилле графа: о полупустом доме, странностях обстановки, о винном погребе. Но инспектору не хотелось сообщать женщине, что он уже побывал там, воспользовавшись ключами Секондо.
– Возможно ли осмотреть дом господина Анчилотто? Вы бы могли меня сопровождать?
– Вы полицейский и проводите расследование? Разве есть какие-то подозрения по поводу смерти графа?
– Никаких. Обычные формальности, связанные с наследством, – на ходу выдумал Стуки.
– Наследство?
– Вы об этом ничего не слышали, синьора Тоньют?
– Нет, это меня не касается.
– Могло так случиться, что господин Анчилотто оставил все свое имущество… как ее зовут?
– Кого?
– А, вспомнил! Кикка из Бассано.
Женщина сделала вид, что не услышала.
– Когда вы хотите осмотреть виллу графа?
– Не знаю, скажите вы, когда вам будет удобно.
– Ну раз уж вы здесь…
Вслед за синьорой Аделе Стуки направился к вилле. Они не пошли через мостик и по лестнице, поэтому их путь оказался длиннее. Женщина передвигалась с трудом и шла очень медленно. По дороге инспектору пришлось выслушать долгий рассказ о ее невзгодах, о причинах, по которым ей все еще приходилось работать: чтобы помогать своим внукам – детям разведенной дочери. Вот так: не успели пожениться, а уже развелись, и никто не подумал о детях, какая от всего этого будет путаница у них в головах. И сейчас у родителей не хватает денег на детей, поэтому бабушкам и дедушкам приходится им помогать. А так хотелось бы потратить собственные деньги на круизы! Но нельзя: постоянно нужно то одно, то другое. Если бы старики жили поменьше, никаких разводов бы не было. Увеличение продолжительности жизни стало проблемой, это повредило институту брака, вот что произошло.