Один советский плакат гласил: «Пионер не курит! А если видит курящих, то решительно поворачивается и выходит из помещения». Никакого уважения, право слово. Да, ему не нравятся эти люди, но зачем же демонстрировать свое пренебрежение? Это поведение, по всей видимости, и называется бестактностью: не скрывать неприязни к неприятным людям.
Но надо понимать и следующее: бестактным ты можешь быть, только если другие тебя таковым признают. Разумеется, решительный пионер среди курящих тотчас же будет высмеян: «Посмотрите какой принципиальный! Я тоже когда-то им был, пока не начал курить»; «Вот если бы он попробовал, то, уверен, пинком бы его нельзя было выгнать отсюда»; «Наивный мальчик»; «Видимо, он до сих пор верит, что умрет позже, чем мы».
Особенно абсурдно выглядела бы картина, если бы это произошло в наши дни. Тогда бы про пионера уместно было сказать: «Видимо, он до сих пор верит, что Ленин жив».
А вот если у определенных лиц нет голоса – не в том смысле, что они его вдруг потеряли, а в том, что никогда не имели, – то пренебрежительное отношение в их адрес едва ли сочтут бестактным. Только представьте, если бы сегодня кто-нибудь публично начал рассуждать о глупости женщин и всячески принижать их достоинства? Тут же разбушевались бы феминистки и правозащитницы. И не оставили бы от оратора камня на камне. Но так было не во все времена. В древности вообще с правами женщин было туго. Гражданками они не являлись, образование не получали, по статусу были не больно выше рабов. Поэтому реплика персонажа древнегреческого комедиографа Менандра не воспринималась чем-то неуместным:
«Учить женщину грамоте? Ужасная ошибка. Все равно что добавлять яду изготовившейся ужалить змее».
Будьте уверены, в тот момент публика смеялась. И не только над удачно подобранным сравнением. А почему? Да потому что женщин на сатирическом представлении не было (иные историки считают, что они вообще не допускались в театр). Впрочем, даже если бы они и находились, кто прислушался бы к их слову?
Так что бестактным поступок может быть расценен по отношению к тому, кто пользуется каким-никаким уважением в обществе. От того-то и становится странно: зачем насмехаться над вполне приличным человеком? Ладно бы он был мимом, шутом, уродом, карликом или доходягой… А тут… Так себя вести… Как-то даже неуместно.
2
Со стороны бестактный человек выглядит, конечно, забавно. Уже то, как он все делает несвоевременно, вызывает смех. Однако в силу отсутствия самоиронии бестактный человек не замечает своих недостатков, отлично находя их в других.
– Слушай, хочешь анекдот расскажу?
– Нет, спасибо.
– Ты весь такой угрюмый, давай я тебя развеселю!
– Спасибо, но не в этот раз.
– А ты, однако, мог бы получить номинацию на самого угрюмого сотрудника года!
– Может, потому, что я сейчас работаю?
– Или потому, что делаешь такой вид?
И как тут объяснить, что приставать к занятому человеку неприлично? Всему свое время. А он, шутник, даже и не желает с этим считаться.
Бестактность – это умение срывать маски с людей, когда наступает время их надевать. Не то чтобы в этом есть особый цинизм, просто иной раз человеку хочется побыть в своей роли. Серьезно, со значительностью, важностью и осознанностью. И тут вдруг из-за угла: «А король-то голый!» Да кто тебя спрашивал, умник? Это и так все знают, включая короля. Нет нужды об этом заявлять во всеуслышание на празднике голых королей. Не поймут.
Нетактичность не всегда связана с временем и местом. Иногда она проявляется в ситуациях, когда необходимо понимать контекст. Скажем, странно, когда самоироничный человек начинает подтрунивать над самим собой, а другой – вступает в диалог с целью над ним же посмеяться.
– А ты знаешь, что я вчера много проказничал?!
– Об этом уже знает весь отдел, страдающий от головной боли!
– Дорогой мой, неужели и тебя я чем-то задел?
– Хотя бы тем, что подошел ко мне со своей «новостью».
Выходит так, что шутят оба, но над одним человеком, что, прямо скажем, некрасиво.
Впрочем, нетактичный человек в последнюю очередь заботится о красоте своих поступков, ставя во главу угла исключительно свои интересы.
Поэт Владимир Маяковский, говорят, вел себя весьма нетактично по отношению к другим. Стихи-то сочинять он был мастак, а вот замечать настроения других – едва ли. Да и какое ему дело было до остальных?