Две кровати, расставленные по разным углам (моя козырная, у окна), большой столик, за которыми за рассматриванием себя большую часть свободного времени проводила Мирра, мягкий, ворсистый коврик и полупрозрачные занавески. Ничего лишнего. Не считая сумок подруги под ногами.
Девушка ничего не ответила. Скомкала расписание и, выглянув в окно, заторопилась:
— Пошли, — позвала она, не позволив опомниться. — А то все места займут. Придется полтора часа на ногах стоять, как в прошлом году.
Поморщившись, согласилась с доводами о спешке. Уж лучше буду сидеть. Если усну - то хоть не брякнусь на соседа.
прода от 21 окт 2016
Темнота опоясывала пространство, и только пламя свечей, расставленных по периметру, колыхалось. Комната, не моя, была укутана сумраком ночи. На мне - всего лишь сорочка. Полупрозрачная, невесомая. По коже гулял холодок - ветер, скользивший внутрь сквозь распахнутую настежь раму.
В душе трепетало нетерпение. Предвкушение. Чего-то грандиозного. Чего-то долгожданного. Заветного.
Он появился из-за спины, обнаженный по пояс. Не произнося ни слова, дотронулся пальцами до моей щеки, скользнул чуть вниз по скуле, приподнимая подбородок, и впервые мне удалось заглянуть в его глаза. Запомнить их. Коралловые, сияющие. Будто само пламя отражалось в их радужке. Или отголоски страсти. Я чувствовала, как долго он ждал. Этой ночи. Нас. Меня.
— Ты моя, — произнес мужчина. Я не противилась. Не отказывалась.
Губы разомкнулись сами, впуская его язык. Мурашки пробежали по спине, а сильные руки крепко прижали мою талию к его оголенному торсу. Я обвила его шею, запуская пальцы в волосы. Мягкие. Ощущения приятные.
Наша близость пьянила. Внутри нарастало нетерпение, отзывавшееся легким покалыванием в области живота. Ладонь мужчины скользнула под ночную сорочку, легко освобождая мои бедра от трусиков, а пальцы двинулись дальше. Глубже. Заставляя испытывать трепет.
— Нравится? — движения чуть ускорились.
— Прошу… — простонала я еле слышно. Мне хотелось ощутить все грани его любви. Его страсти. Да, мне нравилось.
Он снова припал к моим губам, жадно, ненасытно, а затем оторвался, делая глубокий и нетерпеливый вдох. Толкнул к стене, прижимая, и, вцепившись пальцами за ворот сорочки, безжалостно разорвал ее, оставляя меня практически нагой. Беззащитной перед ним. Слегка растерянной и возбужденной.
— Пожалуйста, — ему нравилось, как я умоляла. Просила, хныкала, извиваясь в его горячих объятиях.
— Пожалуйста что? — голодный взгляд нетерпеливо пробежался по моей груди, пока мужчина медленно расстегивал пояс своих штанов.
Он мог делать со мной все, что хотел. Знал это, но все равно желал услышать мольбу из моих уст. Я дрожала. От сладости чувств, предвкушения и легкого холода, пробежавшегося по оголенным участкам кожи.
— Продолжай! — воскликнула, когда он снова навис надо мной. Ладони стряхнули лямки лоскутьев, которые остались от ночнушки, и ткань беззвучно упала на пол к моим ногам. Грудь тяжело вздымалась, пульс участился вновь, и пламя, горевшее внутри, разрасталось, захватывая разум и сознание.
Ремень упал, звякнула тяжелая пряжка. Руки обхватили мои бедра, приподнимая. Ягодицы уперлись в стену, и мы слились в единое целое. Сладостный стон слетел с моих губ. Я просила продолжать. Жаждала…
— До чего же скучная речь, неправда ли? — раздался над моей головой насмешливый голос, и я, встрепенувшись, подскочила. Сердце ударилось о грудную клетку, но испуг, внезапно ворвавшийся, сразу же растворился в небытие, как только до меня дошло осознание, что все еще сижу за партой. В лектории. Правда, опустевшем.
— А где…
— Все? — рядом стоял мужчина, высокий, отчего мне пришлось задрать голову кверху. — Часа полтора, как разбрелись.
И Мирра меня бросила вот так? Предаваться эротическим фантазиям прямо на выступлении Тонрека перед целой академией? Надеюсь, я не стонала?..
Чувствуя смущение, будто меня застукали за развратными деяниями, я поднялась, попытавшись поравняться с мужчиной, решившим привести меня в чувство, но едва дотянулась ему до плеча. Снова пришлось задрать голову.
— Как спалось? — он был молод. Отчасти даже симпатичен. Хорошо сложен. И я впервые его видела.
— Прекрасно, — пожала печами и даже улыбнулась. Не скрывать же правды, верно?
Моего внезапного собеседника такой ответ, похоже, не устроил. Он взглянул на меня насмешливо, оценивающе, а потом поинтересовался:
— Какая стихия?
— Огонь, — отчеканила так, будто общалась с преподавателем. Курс четвертый или пятый? Пришел проверить, все ли убрались из лектория прежде, чем его закрыть? Не преподаватель же. О новеньких я ничего не слышала. Или проспала?