Перепуганные удвоившимися силами врага, косули начали метаться среди деревьев, делать ненужные повороты, зигзаги, шли по кругу и опять по прямой.
Пользуясь чутьем, Стрелка срезала углы и не спеша, боясь, что выдохнется раньше времени, продолжала гнать животных. Она старалась держаться правее косуль, когда видела их, и старания ее не пропали даром.
Медленно, почти незаметно принимали курс, нужный Стрелке, мать с детенышем, не подозревая, что они бегут по навязанному им пути.
Верный пошел с другого боку. В паре, ловко подсекая попытки косуль уйти в сторону, они дружно погнали дичь к темным пещерам, зияющим черными дырами со стороны озера.
...Остались позади пещеры, и впереди открылась широкая марь, сбегавшая желтым потоком, с редкими островками низкого дубняка и орешника, к светлому и прозрачному, как осенний день, холодному Тайгалу.
Как ни старались псы навести косуль на пещеры, где, без всяких сомнений, стая устроила бы им достойную встречу, из этого ничего не получилось. Косули знали, кто живет на берегу озера среди нагромождений и скал, и упрямо, не поддаваясь ни на какие уловки, отказались бежать в нужном псам направлении.
Обойдя пещеры стороной, псы все-таки сумели повернуть их к озеру и, довольные собой, усталые, но счастливые, прекратили погоню.
Проследив с небольшой возвышенности за косулями и убедившись, что те легли отдыхать, они круто развернулись и, сознавая, что проделана большая и кропотливая работа, гордо подняв хвосты, побежали к пещерам.
НЕПОДАЛЕКУ ОТ ОЗЕРА
Неугомонное время мелкой рысцой обегало землю, заставляя ее по весне наряжаться в цветистое платье, благоухать ароматами поднявшихся зеленой стеной трав. По осени оно безжалостно срывало лоскутки яркой ткани с берез и осин, усмехаясь в ответ на их отчаянную мольбу продлить веселое лето.
Время неумолимо и беспристрастно: зимой оно нагонит тяжелые, низко плывущие свинцовые тучи, и посыплется из них белый, невесомый пух на поля, на реки, на горные хребты. И вздохнет тогда земля с облегчением, расправит плечи и возликует, громогласно заявив о вновь пришедшей молодости.
Под снежным, мягким пластом из года в год обновляется земля, стирает следы насилия, сглаживает ямы и рытвины. зализывает снежным языком глубокие раны, чтобы по весне зазеленеть изумрудным ковром и никому и ничем не напомнить о прошлых трагедиях. Так уж устроен мир. Не выживешь в нем, если не веришь, что прекрасна земля. что подаренная жизнь есть творение ее рук и что жизнь легче отнять, чем сохранить. Ничто не должно наводнять душу страхом, превращать в пытку сам факт существования.
Потому и обновляется земля. Зимой прячется под снегом, весной наливается соком и зацветает, растет, ширится, гремит жизнеутверждающим маршем.
Бежит время. Бежит время и не думает остановиться... Нельзя ему останавливаться.
Стояло теплое бабье лето. В воздухе летали тонкие паутинки. Цепляясь за кусты, они, едва уловимые для глаз, трепыхались на ветру флагами осени. Пахло прелыми листьями, безудержно осыпавшимися с ветвей, устилавшими пожухлую траву треугольниками, кругами, ромбиками различных цветов и оттенков.
Высоко в небе, едва шевеля крыльями, тупым клином плыли журавли. Горластые утки с раннего утра собирались в громадные стаи, кружились над озером, пока от общей массы не отделялась стайка-другая и рванными ленточками не улетала в сторону юга.
Остальные утки прятались по камышам или сбивались на чистой воде черными плавучими островками, набираясь терпения и сил для предстоящего перелета.
…Неподалеку от озера в густом орешнике чутко дремала косуля. Рядом с ней, прижимаясь к телу матери, сладко спал маленький косуленок, смешно шевеля во сне бархатными губами.
Над ними в безоблачной вышине кружил коршун. Дыхание земли то поднимало его вверх, то бросало вниз, но он упорно продолжал делать круги, отыскивая притаившуюся добычу.
Шумный ветер лениво терся о высохшие травы, слегка покачивая вербы, шнырял по орешнику, вороша ржавые листочки, издававшие тихий, бесконечный шелест.