Смыкались за их спинами лесные воины, опять готовые к бою, и нужно было вновь и вновь вклиниваться в их ряды, чтобы на краткий миг почувствовать себя победителем.
Степан частенько посматривал на компас. Он под прямым углом уходил от дороги в глубь тайги. Пора было подумать и о возвращении, но лес манил, притягивая своей неповторимостью, и он продолжал идти вперед.
Волшебная лесная книга раскрыла свои страницы, испещренные таинственными знаками. Читай, человек, осмысливай. Отыщи среди белого хаоса неподдельные бриллианты.
И человек был уверен, что сумеет прочитать ее, сумеет отделить серое от голубого, каким бы сложным ни оказался шифр. Ему чудилось, что через несколько сотен метров он приподнимет занавес над чужой тайной и сумеет завладеть золотым ключиком.
Он бродил вокруг заветной книги, щупал и, разглядывал, но прочесть без ключа не мог. Ключ лежал под тяжелым седым камнем где-то далеко впереди.
Проголодавшись, Степан решил развести небольшой костерок, чтобы отогреть колбасу и хлеб, ставшие на морозе тверже камня. Обычно он часа за два до обеда клал хлеб за пазуху, чтобы тот от тепла немного размяк, но сегодня забыл это сделать. Оглядевшись, он направился к скоплению бурелома.
Громоздились над землей корни упавших деревьев. Белые стволы с торчавшими из них желтыми корешками укрыли человека от слабого ветерка.
Степан снял лыжи, прислонил к валежине ружье, вытоптал в снегу маленькую площадку и принялся разводить костер.
Пес внимательно следил за действиями хозяина. Потянуло дымом. Дик нехотя поднялся и отошел в сторонку. Очищая легкие от дыма, он жадно глотал свежий морозный воздух. Неожиданно до него донесся слабый, но очень. страшный запах. Пес не на шутку разволновался. Шерсть на загривке поднялась дыбом. Он глухо заворчал.
Занятый костром хозяин не обратил внимания на собаку.
Дик, несколько раз оглянувшись на человека, исчез за колодами поваленных бурей деревьев. Запахи становились сильнее, отчетливее. Тянуло из-под двух лежачих еловых вершин, отделившихся при падении от стволов.
Дику еще не приходилось встречаться с медведем. Всякий раз, набредая на медвежий след, Дик терялся. Ничего и никого не боялся он в лесу, но эти следы всегда выбивали его из равновесия. От них исходила упругая волна силы и злобы. Словно что-то большое, надменное, уверенно ступая, рассыпало ворохами приметы превосходства над всем живым, обитающим под сенью лесов.
Медвежьи запахи вызывали у него чувство страха, ненависть и досаду. Будто грозная, таящая опасность сила была барьером на пути Дика, и, не преодолев этот барьер, он мог лишиться права ходить с гордо поднятой головой.
Дик приблизился к отдушине, слегка закуржавевшей, и втянул задрожавшими ноздрями терпкий воздух. Без всяких сомнений, под буреломом, прикрытым сверху снежной шубой, находился медведь.
Опасаясь зверя, Дик отступил на несколько шагов и яростно зарычал.
Берлога ответила молчанием.
Пес осмелел и, приблизившись, стал осыпать трусливого медведя беспощадной, уничтожающей звериное достоинство бранью.
Степан нехотя оторвался от костра. «Эге,— подумал он.— Так Дик еще ни на кого не лаял. Что бы это значило?»— Он выпрямился, и в то же мгновение совсем рядом послышался раздирающий душу стальными крючьями ужасный рев.
Отчаянно завизжал Дик.
Охотник бросился к ружью, но, запнувшись за лесину, растянулся на снегу. Мельком он увидел стремительно бегущего пса.
Дик перескочил через копошившегося в глубоком снегу хозяина.
Степан впервые с неприязнью и омерзением подумал о собаке: «Дурак, наведет медведя».
Зверь появился неожиданно, вывернув из-за вздыбленных корней упавшего дерева. Увидев человека, медведь растерялся и сел на зад. Его замешательство длилось недолго. Через секунду он поднялся на задние лапы и, громко взревев, двинулся на человека.
—Стой,—закричал Степан, пытаясь криком испугать медведя.
Рассерженный зверь пропустил предостережение мимо ушей. Он приближался, огромный и страшный в своем гневе.