«Наш кислород — подумал Тримейн. — Грабеж уже начался, я потерпел поражение, и люди Земли скоро задохнутся и умрут…»
Откуда-то из бесконечной дали на грани слышимости донесся раскат грома, стал сильнее…
Одетый в черное нисс поднял гребень, покрытый черными чешуйками, торжествующе привстал на вершине инопланетной машины. Он уставился на Тримейна, его пасть, больше смахивающая на капкан, раскрылась, выставив напоказ язык, ничем не отличающийся от алой змейки, и глубокую глотку с рядами похожих на иглы снежно-белых зубов. Нисс, демонстрируя безграничное презрение к противнику, высунул наружу омерзительный язык.
И неожиданно Тримейн ощутил бешеный прилив холодной ярости. «В нашем мире мы умеем обращаться со змеями, — подумал он, и сила его мысли была невероятна. — Мы давим их каблуками…» Он мысленно увидел: извивающаяся в агонии гремучая змея с переломанным хребтом и опускающаяся палка; разъяренный коралловый аспид с желтым ядом, капающим с зубов, и газонокосилка, ножами полосующая аспида на части; водяной щитомордник, выстрелом из ружья превращенный в кровавое месиво…
«Убирайся, змея, — подумал он. — Умри! Сдохни, гадина!»
Раскаты грома утихли.
А одетый в черное нисс, управляющий гармоническим генератором, резко захлопнул пасть и сжался.
«Умри! — мысленно закричал Тримейн. — Сдохни!»
Нисс, казалось, задрожал и съежился. Гребень дважды дернулся и опал. Красные глаза зажмурились, и нисс свалился с генератора. Тримейн закашлялся, ухватился снова за рукоятки и перевел взгляд на одетого в серую форму нисса, который карабкался на генератор, чтобы заменить оператора.
«Я сказал: сдохни, змея!»
Нисс оступился и упал на головы других ниссов, которые метались взад-вперед, словно муравьи в разворошенном муравейнике. Один из них обернулся, встретился взглядом с Тримейном и полез к красному рубильнику.
«Нет, ты не отключишь генератор! — подумал Тримейн. — Это не так уж легко, змея. Умри!»
Не дотянувшись до рубильника, нисс свалился на пол. Тримейн глубоко вздохнул, и горячий воздух, смешанный с пылью, обжег ему легкие. Он сморгнул слезы боли и охватил взглядом целую группу ниссов.
«Умрите!»
Ниссы упали. Остальные попытались спастись бегством, но мысль Тримейна срезала их, будто коса, и устремилась дальше, оставляя после себя полосу поверженных тел. Ненависть бродила среди ниссов и пощады не знала.
«Теперь механизмы», — решил Тримейн. Он уставился на гармонический генератор. Тот расплавился, растекся горячей лужицей. Высокие стойки с приборами и лампочками, сверкающими, словно драгоценные камни, почернели, смялись и рухнули. Воздух внезапно опять стал чистым. Тримейн с удовольствием вдохнул его полной грудью. Каменная стена начала возвращаться к бытию.
«Нет! — грозно подумал Тримейн. — Держать эту Скважину открытой!»
Стена замерцала и вновь исчезла. Тримейн опять смотрел на ярко освещенное помещение, на почерневшие стены, на груду мертвых тел.
«Без всякой жалости, — подумал он. — Вы собирались вонзить белые клыки в горло людей, безмятежно спящих в своих домах… как вы это проделывали в сотнях миров. Вы — раковая опухоль Космоса. А у меня есть лекарство».
«Стена, обрушьтесь!»
Потолок в помещении ниссов просел и обвалился. Обломки дождем хлынули вниз. Стены зашатались, пошли трещинами и рухнули. Облако пыли вихрем унеслось прочь, открыв взгляду усеянное звездами небо.
«Пыль, не возвращайся! — мысленно приказал Тримейн. — Меня ждет работа, и нужен свежий воздух!»
Джеймс осмотрел каменистую местность, в свете звезд казавшуюся призрачно-белой.
«Пусть камни расплавятся и потекут, как воды!»
Небольшой каменный курган раскалился докрасна, осел и расплылся желтыми ручейками, вскоре пропавшими из вида в сиянии земной коры, которая забурлила, закипела и покрылась пузырями, изрыгая из недр газы. Волна жара накатила на Тримейна.
«Пусть здесь станет прохладно, — подумал он. — Ну а теперь — да сгинет мир ниссов…»
— Нет! — раздался крик Брема. — Стойте! Остановитесь!
Тримейн заколебался. Он посмотрел на ярящиеся вулканы средь расплавленных камней…
«Я могу уничтожить все это, — подумал он. — И звезды в небе ниссов тоже…»
— Велика сила твоей ненависти, землянин! — воскликнул Брем. — Но обуздай ее, иначе ты уничтожишь всех нас!
— Почему? — спросил Тримейн, стараясь перекричать клокотание вулканов.
— Своей мыслью я могу разделаться с ниссами, а заодно и с их больной вселенной!
— Усмири себя, — хрипло воззвал Брем. — Твоя ярость уничтожает нас! Одна из звезд, которую ты видишь в небе ниссов, — ваше земное Солнце!
— Солнце? — переспросил Тримейн. — Значит, это Солнце, каким оно было тысячи лет назад. Чтобы пересечь Галактику, свету требуется значительное время. И если Земля все еще существует… то она не была уничтожена!
— Умен ты, землянин, — сказал Брем. — Ваша раса — чудо Космоса, и ненависть твоя смертельна. Но о силах, освобожденных тобой, землянин, ты не ведаешь ничего. Прошлое так же переменчиво, как сталь и скалы, сейчас расплавленные тобой.
— Прислушайся к его словам, Джеймс, — вмешалась мисс Кэрролл. — Я прошу тебя, прислушайся.
Тримейн, по-прежнему вцепившись в ручки, резко повернул голову, чтобы взглянуть на нее. Мисс Кэрролл, выпрямившись и высоко подняв голову, спокойно вернула ему взгляд. Рядом с ней лихорадочно горели глубоко запавшие глаза на морщинистом лице Брема.
— Джесс признался мне, что мальчиком он считал вас принцессой, когда вы мчались мимо него в фаэтоне, гордая и величественная, с рыжими волосами, уложенными в высокую прическу, — сказал Тримейн. — И вы, Брем, — вы были молоды и любили мисс Кэрролл. Ниссы украли у вас молодость. Вы провели жизнь здесь, в пещере, в одиночку сражаясь с ниссами. А Линда Кэрролл ждала вас все эти годы, потому что любила… и боялась вас. И в чем же корень бед? В ниссах! И теперь вы хотите, чтобы я пощадил их?
— Ты одолел их, — возразил Брем. — И сейчас опьянен силой, сокрытой в твоем разуме. Но любовь сильнее ненависти. Наша любовь поддерживала нас, твоя ненависть умеет только разрушать.
Тримейн встретился взглядом со стариком. Потом глубоко вздохнул и, хрипя, выдохнул.
— Ладно, — согласился Джеймс. — Похоже, я действительно возомнил себя богом. Думаю, ниссы надолго запомнят эту схватку. Они больше не сунутся на Землю.
— Ты доблестно сражался, Джеймс, и ты победил, — сказала мисс Кэрролл.
— А теперь пусть эта сила покинет тебя.
Тримейн опять обернулся к ней.
— Вы заслужили лучшей судьбы, чем ваша, мисс Кэрролл, — заявил он. — Брем, вы сказали, что прошлое изменчиво. Предположим…
— От добра добра не ищут, — прервал его Брем. — Как получилось, так и получилось.
— Когда-то, давным-давно, вы пытались объясниться с Линдой Кэрролл. Но тогда слишком многое было против вас; она не смогла понять объяснений. Испугалась. И вы страдали долгих шестьдесят лет. Предположим, что всех этих лет не было. Предположим, я могу вернуть ту ночь… заменить ею нынешнюю…
— Это невозможно!
— Если я захочу — станет возможным!
Тримейн еще крепче вцепился в рукоятки.
«Пусть эта ночь будет той ночью, — яростно подумал Джеймс. — Той ночью в тысяча девятьсот первом году, когда в последний раз прервалась связь Брема с его родным миром. Пусть она будет той ночью, и до закрытия Портала останется еще целых пять минут. Только эта машина и я сохранимся такими, какими есть сейчас, остальное должно измениться. Снаружи, в фермерских домах вдоль дороги на Элсби, горят газовые рожки, а в самом городе, в конюшнях позади домов, стоят лошади, и президент Мак-Кинли обедает в Белом доме…»