Но я не буду в порядке, если мама проснется, когда мы вернемся. Мне не нужно было, чтобы она увидела пятна на моей рубашке и мне пришлось лгать об их происхождении. По ране на голове было ясно, что это пятна крови, а не красного вина. Мне также нужно было отмыть бок своего внедорожника, на котором осталась кровь того, кого я впечатал лицом в окно.
— Я думала, тебе нельзя больше ударяться головой. Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?
Ты же не собираешься оставить это так, правда? Я бросил на нее быстрый взгляд, слишком крепко сжимая руль, во мне все еще кипел гнев из-за того, что на нас набросились эти придурочные подростки. Она могла пострадать.
— Я обещаю, что со мной все будет в порядке. Но Энцо… что с ним? — В его истории было что-то еще. Должно быть. Она не хотела, чтобы Энцо встречался с полицией, а это, по моему мнению, было тревожным сигналом.
Она нервно теребила подол своего короткого черного платья, а я старался не отвлекаться от дороги.
Из-за Натальи, адреналина от драки и злости на этих придурков я был как сжатая пружина, и нуждался в скорейшей разрядке.
Я потянулся и положил ладонь на ее руку, как бы прося о том, чтобы она хотя бы перестала трогать платье и ноги. Нам не нужно было добавлять аварию к списку безумных событий, произошедших сегодня вечером.
Я и так был на грани того, чтобы совершить единственный безумный поступок, который, как я знал, высвободит всю бушующую во мне энергию, — остановиться, отодвинуть сиденье назад до упора и затащить Наталью к себе на колени.
— Расскажи мне, — прошипел я, нервничая от мысли, что у Натальи на кухне может работать преступник.
— В Нью-Йорке… э-э-э…
— Если ты скажешь, что его семья — мафия, мы съедем с дороги. Так что помоги мне, — предупредил я и отпустил ее руку.
— Хорошо, я не скажу тебе ничего. — В ее тоне прозвучал вызов. — И кстати, с кем я общаюсь — не твое дело.
Черт побери.
Я хотел остановиться на обочине. И поцеловать ее дерзкий рот.
Моя свободная рука сжалась на моей ноге, пока я размышлял, что делать с этой новой информацией. Я должен был смириться с тем, что мой брат попал в переделку, а теперь у Натальи в качестве шеф-повара обнаружился мужчина с возможными связями с мафией. Кажется, это был перебор.
— Как? — рявкнул я. — Как, черт возьми, ты подружилась с таким человеком, как он? Ты же чиста настолько, насколько это вообще возможно.
— Чиста, да?
Я почувствовал, как ее глаза пронзают меня насквозь, и когда я взглянул на нее, ее руки были вызывающе сложены на груди. Так дерзко.
— Да, чистая. Невинная. — Я снова повернулся лицом к дороге. — Милая, когда не ведешь себя как маленькая засранка.
— Я? Правда? Это же ты был придурком по отношению ко мне все эти годы, или ты забыл? Может, у Энцо особенное прошлое, но он никогда не вел себя со мной как засранец без всякой причины.
Я свернул на обочину шоссе, заставив Наталью вскрикнуть и схватиться за ручку, и припарковался. Она тяжело дышала, пока я отстегивал ремень безопасности и смотрел ей в лицо.
Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не броситься на нее.
— Единственный способ, как я мог выжить, находясь рядом с тобой в последнее десятилетие, — это быть придурком, — поделился я, понизив тон, когда ее зеленые глаза уставились на меня. — Неужели ты не понимаешь?
Она изучала меня, в ее взгляде горел огонь. Она была готова к бою.
— Нет, не понимаю, — ответила она, и дрожь в ее тоне выдала волнение, которое она пыталась скрыть.
Я закрыл глаза и попытался взять под контроль слова и эмоции, которые сдерживал годами.
К черту.
Выдохнув через нос, я открыл глаза и вперил в нее тяжелый взгляд.
— Тогда позволь мне объяснить тебе все по буквам. Единственный способ удержаться от того, чтобы усадить тебя на колени и отшлепать по заднице за умные слова, — это быть придурком, — сказал я. — Мне необходимо было вести себя так, будто ненавижу тебя, иначе мы бы трахались так чертовски жестко, что твоя киска была бы опухшей несколько дней, — прорычал я грязную правду.
— Так уверен в себе, что я согласилась бы на это, да? — ответила она со свойственной ей вызывающей непосредственностью.
Но когда мое внимание переключилось на ее колени, разошедшиеся в стороны от моих слов, и я увидел, что она пытается скрыть, как она ерзает на сидении от моих слов… вот и ответ.
— Да, черт возьми, милая.
Ее тонкие пальцы скользнули по ключице, соблазнительно поддразнивая меня, когда мой взгляд вернулся к ней. Заметив, что она облизала губы, я понял, что, скорее всего, сошел с ума, раз поделился правдой прямо здесь, но…