Припарковавшись, я быстро отправил Наталье сообщение: Все в порядке, просто езжай домой.
Я бросил телефон на пассажирское сиденье и вышел из машины.
— Что происходит? — я сложил руки на груди и встал спиной к внедорожнику, ожидая, пока они присоединятся ко мне.
Водитель провел руками по рубашке, смахивая крошки от бутерброда, который он ел до того, как я заметил его у ресторана.
— Твой дядя опасался, что ты пытаешься его обмануть. Что ты, возможно, притворяешься, чтобы получить деньги. Он послал нас…
— Шпионить за мной? — я прервал его, не слишком удивленный тем, что мой дядя пошел на такие меры, чтобы уберечь деньги Росси. — И что вы обнаружили? — спросил я, когда он замолчал. — Что вы сказали моему дяде? — мысль о том, что эти два идиота следили за мной и, что еще хуже, я не догадался об этом раньше, бесила меня до крайности.
— Твой дядя опознал девушку на фотографиях. Сказал, что уже знаком с ней, — ответил водитель, его итальянский акцент был довольно сильным. — Ты влюблен в бывшую своего брата? Разве это не запрещено каким-то братским кодексом?
Кодекс? Да, существовало негласное правило. Не встречаться с бывшей своего брата. Конечно. Но… — Покажите мне свои телефоны. Я хочу посмотреть, какие фотографии ты отправил дяде. — Я протянул ладонь. Помоги мне Бог, если там будут неподобающие изображения Натальи, я убью их. К черту деньги.
Водитель потянулся в карман, разблокировал телефон и нерешительно протянул его мне.
Я пролистал его последние фотографии и увидел несколько селфи в ванной, которые мне хотелось бы забыть. Судя по всему, мужчины шпионили за мной со вчерашнего дня.
У них были снимки, на которых мы занимались скалолазанием и ели в кузове моего внедорожника. Поздним вечером мы целовались на террасе в городе.
— Что, нет фотографий тех парней, которые напали на нас в гараже?
— Какого нападения? — спросил второй парень, приподняв в удивлении брови.
— Неважно. — Я сунул телефон обратно в руку водителя. — Что все это значит? Какого черта вам от меня нужно?
— Твой дядя не очень любит твоего брата, поэтому он не расстроился, что ты встречаешься с бывшей Энтони. Но, как мы поняли, наблюдая за вами двумя, ты не обманываешь его. Ты любишь ее. Мы так и сказали Маурицио.
Черт. Я повесил голову и приложил ладонь ко лбу.
— Ты не можешь расстраиваться, что дядя тебе не доверяет. Ты никогда не проявлял никакого интереса к деньгам, а теперь тебе вдруг стало не все равно? И где, черт возьми, твой брат? И почему он не поднимает шум из-за того, что ты встречаешься с его бывшей? Твой дядя был бы дураком, если бы ничего не заподозрил, — продолжал мужчина, поглаживая свою гладкую челюсть.
Я не знал, что делать.
— Передайте дяде, что я с ним свяжусь, — это было лучшее, что я мог сделать на данный момент.
Я подождал, пока они уедут, и вернулся в машину, чтобы проверить телефон. Там было несколько обеспокоенных сообщений от Натальи.
Райан: Нам нужно поговорить. Ты уже дома?
Наталья: Только что свернули в наш район. Энцо едет за нами. В чем дело? Что случилось?
Райан: Подожди меня. Хорошо?
Наталья: Конечно.
Я попал в эту передрягу из-за брата, а теперь еще втянул и Наталью. И я уже не был уверен, что мой брат вообще заслуживает спасения.
Ты нужен ему, практически услышал я слова отца, и мои плечи опустились.
И ты мне нужен, отец. Я закрыл глаза и вцепился в руль свободной рукой, борясь с нахлынувшими эмоциями. Ты мне тоже нужен.
— Может, прокатимся? — я указал на свой внедорожник. — Нам нужно поговорить.
Энцо шагнул вперед, прежде чем Наталья успела ответить. — Что случилось с той машиной?
Я поднял глаза к черному небу и провел рукой по волосам.
— Это сложно.
— Я очень сомневаюсь в этом, — огрызнулся Энцо. — Расскажи мне.
Когда я опустил голову, он стоял передо мной, его челюсть была плотно сжата. Он не доверял мне, и, возможно, был прав. Может, это я был опасен? Потому что я втянул Наталью в свою семейную драму, а Энцо лишь пытался уберечь ее.
Я прикрыл рот рукой, пытаясь придумать, что сказать, потому что знал, что он не отступит. Он не отступит, если считает, что безопасности Натальи что-то угрожает. Я переключил внимание на Наталью, стоявшую рядом с Марией, обе они смотрели на нас, словно не зная, что думать, говорить или делать.