Но в этот уикенд "Divine fair" был закрыт без боязни финансовых потерь. Хозяйку менее всего заботили денежные вопросы.
— Итак, Лили, душечка, какое же платье тебе предложить? — задумчиво проговорила Карла, придирчиво осматривая фигуру подруги в громадном зеркале примерочной.
Лилиан Карвер откинула на спину заплетенные в тяжелую косу волосы и лукаво подмигнула, прекрасно зная, что ни одного изъяна не будет найдено.
— Мода — твоя парафия, илико.
Карла залилась довольным румянцем.
— Сладко льстишь, глика!
Девушки обменялись вызывающими взглядами и рассмеялись.
— Расширяем кругозор благодаря твоему жениху, — утирая выступившие слезы, констатировала Карла. — Слушай, а в новой коллекции Сааба есть пара-тройка белоснежных шедевров, абсолютно воздушных и таких… пушистых!
Говоря, она захлопала в ладоши и направилась, было, прочь, но Лилиан схватила ее за локоть, одаривая хмурым взглядом.
— Какой белый и пушистый, Солнечная? Забыла, кто такой мистер Лайт?
— Да уж его забудешь, — мечтательно улыбаясь, почти пропела девушка.
Тихий вздох — разочарования? — слетел с ее ярко накрашенных губ, и заставил Лилиан напрячься. Склонив голову к плечу, она окинула подругу с ног до головы недоверчивым взглядом.
— Карла, а ведь ты так и не рассказала мне одну маленькую тайну…
— И не расскажу! — воскликнула та, показав язык.
Минутное молчание прервала печальная мелодия мобильного Карлы, несказанно удивившая Лили словами о боли без любви. Задать вопрос она не успела, еще сильнее удивленная резким тоном, которым подруга приказала вышвырнуть… она не расслышала что. Или кого?
После этого Карла резко развернулась и прокричала в трубку пару непристойностей.
Всматриваясь в стриженый затылок Солнечной хохотушки, миз Карвер с досадой пожалела, что не обладает способностью Люцифера читать мысли.
Затолкав слайдер в задний карман брюк, Карла повернулась с абсолютно безразличным выражением на лице, словно это не она только что накричала на собеседника.
— Черный, как я понимаю, ты также забракуешь, — стремительно возобновив тему выбора наряда, она пресекла возможные расспросы. — Хотя нет, здесь я тебя опережу. Ну, что за невеста в черном?! Нет, не и еще раз нет!
Она задумчиво сощурилась и потрепала себя по волосам.
— Знаю! Синий! К твоим изумительным глазам!
— Карла, когда в последний раз я надела по твоему совету синее платье, то едва не лишилась подруги.
"И провела потрясающие выходные на озере!"
— О чем ты? Ах, да! Ну, душечка, эта ханжа Петра просто позавидовала. Самой-то пришлось укутаться ярдами кружев, чтобы скрыть последствия кулинарных пристрастий.
— Солнце мое, не все же обладают твоей силой воли, чтобы часами истязать себя на тренажерах.
— Точно! — девушка картинно положила руки на талию, молчаливо хвалясь ее объемом. — Хотя ты со своей французской диетой меня перещеголяла!
— Диетой? — удивилась Лили, но вспомнив любимый анекдот подруги о сексе и кексе, улыбнулась.
— Да уж, стараниями Ифера я могу не исключать мучное.
— Тебя не учили в детстве, что хвастаться не красиво? — почти зло поинтересовалась Карла, мгновенно утратив шутливый настрой.
Белая зависть к счастью Лилиан временам начинала темнеть. Особенно когда из тайников памяти всплывали миндалевидные очи ее персонального демона.
"Черт-черт-черт, не будь дурой!" — мысленно обругала себя девушка, поспешно отворачиваясь от пристального взгляда миз Карвер.
— Знаешь, Лили, давай ты сама решишь, что надеть, — проговорила она, отходя к кассе. — У меня еще ворох накладных, в которых разобраться надо…
— Солнечная, я тебя чем-то обидела? — искреннее недоумение в глазах Лилиан неприятно кольнуло Карлу.
"Она ведь не виновата, что Дамиан — трус. Черт, я что же никогда не выкину его из головы?"
— Карла? — Лили положила руку на плечо подруги.
— Да все нормально, — отмахнулась та, надевая привычную маску беззаботности. — Просто один ненормальный охапками присылает мне цветы. Звонила миссис Гривз — консьержка в моем доме — на мое имя опять доставка.
— Цветы? Романтичный он этот твой поклонник?
Карла кивнула.
— Надо будет позвонить ему наконец-то, а то эти бесконечные посыльные жутко нервируют миссис Гривз. Она любит, чтобы тихо было, как на кладбище.