8. Страх в пригоршне пыли
— Девочка моя, — прошептал Дамиан, наклоняясь над забившейся в угол Карлой. — Ты слышишь меня, Карлита?
Она подняла на него затуманенные глаза, но узнавание в них не отразилось.
— Илико, — сокрушенно выдохнул он, поднял ее на руки и уложил на кровать.
— Не трогайте меня, пожалуйста, — взмолилась Карла, отползая к изголовью.
Дамиан содрогнулся, потому что бурлящая смесь гнева, жалости и беспомощности выжигала замысловатые узоры в его сознании, но повиновался и сделал шаг назад.
Девушка уткнулась подбородком в согнутое колено, продолжая пустым взглядом смотреть прямо перед собой. Казалось, ничто — ни собственная нагота, ни присутствие Всадника Смерти, ни память о произошедшем — ничто не волновало ее. Обычно светящиеся эмоциями серые глаза неподвижно уставились в никуда.
Дамиан молчал, не зная, как подступиться к ней. Просто стоял, сжимая кулаки и мысленно посылая проклятья своим так называемым "братьям".
"Как они осмелились?"
"Сам виноват!" — внезапно раздалось в его голове. — "Надо было открыто заявить на нее права, а не прятаться по углам, подобно слабосильному духу"
"Вооон!" — мысленно прокричал Дамиан, узнав голос Пелифора.
— Черт-черт-черт, — выругался вслух, тут же осекся, вспоминая, о чем предупреждал Карлу по поводу ее любимой фразочки. — Не хватало еще…
Он прикрыл веки и выстроил ментальную защиту, чтобы никто не смог вторгнуться в их уединенный мирок. Потратив массу сил, Всадник Смерти ощутил легкое головокружение. Пошатнувшись, присел на край кровати.
Карла никак не отреагировала на прогнувшийся под его весом матрас, хотя ей пришлось опереться руками, чтобы не скатиться прямиком в объятия Дамиана.
Тот снова чертыхнулся, злясь, что трюк не сработал.
— Девочка моя медовая, — прошептал он. — Как будто из мрамора хол… Черт-черт-черт! Мрамор ведь не может кровоточить, а на запястьях Карлы отчетливо виднелась кровь, которая теперь пропитывала алыми пятнами белоснежный шелк простыней.
— Илико! — воскликнул он, оказавшись рядом, и тут заметил, что по внутренней стороне ее бедра стекает тонкий рубиновый ручеек.
Дамиан сгреб простыню и, скомкав, зажал ее меж ног девушки, надеясь, что это поможет.
— Я Всадник Смерти, а не врачеватель, — зло простонал он. — Я понятия не имею, как лечить смертных… Тебе больно, мэли?
Положил раскрытую ладонь на вздрагивающий живот Карлы, полагая, что так сможет уменьшить ее боль. Царапины на светлой коже девушки горели ярким напоминанием его беспечности — как мог оставить ее одну в логове, полном демонов? — от чего чувство вины липкими пальчиками сдавливало горло Всадника, заставляя сражаться за каждый новый вдох.
— Карлита, — склоняясь к ее лицу, позвал он.
Дамиан хотел, чтобы она расплакалась, разозлилась, сделала хоть что-то, а не безучастно сидела, как неживая. Демону казалось, что он сможет справиться с ее истерикой быстрее, чем сумеет пробиться сквозь покров равнодушия.
— Карлита, — опять позвал он, почти касаясь губами ее губ.
Не получив ответа, ткнулся носом ей в щеку, втянул воздух, желая насладиться ее ароматом, раз не мог добиться ничего иного. Научиться видеть красоту в малом — великое достижение для демона и, кажется, Дамиан только что сделал первый шаг по тропе познания.
— Что за… проклятье! — выкрикнул он, различив характерный запах особого зелья, которым они поили жертв для мессы.
— Я убью их! — прорычал Дамиан, осознав причину безразличия Карлы. — На кусочки изрежу, если только с моей Карлитой случится….
Он умолк, не в силах озвучить жуткое опасение, что его возлюбленную постигнет участь, которой неизменно удостаивались участницы их забав. Все они — выпитые до последней капли, иссушенные похотью исчадий Ада — погружались в ледяную пропасть небытия.
Вспоминая, как умирали эти несчастные, он взвыл, представив, что и его Карлита не сможет побороть последствий выпитого зелья.
— Нееееет! — сводчатый потолок отразил крик Дамиана, и Карла вздрогнула, словно наконец-то ощутила чужое присутствие.
— Пожалуйста, не надо, — пробормотала она.
— Карлита, все хорошо. Ты со мной, в безопасности, — поспешил уверить ее демон.
Она повернулась на звук его голоса, но узнавание по-прежнему не отразилось в ее взгляде.
— Это чертово зелье, — простонал Дамиан.
Карла безразлично наблюдала, как он укутывает ее пушистым меховым покрывалом, как прижимает к своей груди и укачивает, словно маленького ребенка. Терпкий дурман, бурливший в ее теле, не позволял эмоциям вырваться наружу.