Чувствуя, как теряет контроль, Всадник трансформировался — черный, с переливами золота, дым расплылся поверх водной глади, бережно покачивая в своих объятиях девушку. Нежные погружения в ласковое, плещущееся тепло, обволакивающие скольжения, мимолетные, как порхающие крылья бабочек, ласки — Дамиан ощутил, что Карла оттаивает, расслабленно сдается на милость его заботы.
— Дами, — едва различимый шепот слетел с ее порозовевших губ. — Спаси меня.
Всадник содрогнулся всем своим нечеловеческим обличьем, когда смысл сказанного достиг его разомлевшего сознания.
Карла вскрикнула, уйдя на миг под воду, и тут же нежные, но мощные руки вытолкнули ее на поверхность. Дамиан боялся посмотреть ей в глаза, потому удерживая девушку за талию, внимательно изучал узоры на кафеле вдоль бортика бассейна.
Пальцы Карлы скользнули вверх по его рукам, погладили плечи, стирая капельки влаги, помедлили на бешено колотящемся на шее пульсе.
Демон содрогнулся, когда Карла доверчиво прильнула к нему с нежным шепотом:
— Ты здесь, любимый…
Собрав остатки храбрости, он встретился с ее взглядом. К сожалению, она все еще находилась во власти зелья — серый туман не позволял Дамиану пробиться к ней.
— Здесь, моя Карлита, — только и смог он ответить, понимая, что еще минута подобных объятий, и она окажется распростертой под ним на мокром кафеле. И это будет так же отвратительно с его стороны, как и поступок Всадников.
Вообразив в дальнем углу альков с кроватью, устеленной мехом и шелком, Дамиан перенес их прямо на это великолепие. Попутно не забыв облачиться с ног до головы, чтобы хоть как-то усмирить бунтующую плоть.
Вспомнив о тепле, он соорудил по памяти камин с пылающим жаром пламенем.
Укутав послушную, словно тряпичную куклу, Карлу, Дамиан провел ладонью по ее волосам, представляя себе, что они сухие. Повторив ту же процедуру со своей шевелюрой, он обнял девушку, прижимая так крепко, будто пытался стать с ней единым целым, чтобы уже никто не посмел отобрать ее у него.
Очередное открытие поразило Всадника Смерти — посвящать себя заботам о другом живом существе может быть необычайно приятным занятием.
Прежде центром вселенной демона был он сам и его желания. Хотя, нет, стоит признать, что где-то на дальней орбите все же вращались братья-Всадники. Поправка: недруги.
Ну, и конечно же Князь Тьмы!
Однако всех их он воспринимал как данность, как непреодолимые обстоятельства, сохраняя ментальную дистанцию размером с волос ангела или вдох ребенка.
Он был рядом, но умел оставаться для них "вещью в себе".
Разве что с Ариасом… немного другая история. Нет, он клятву давал! И нежный — с виду — блондин не погладит его за разглашение.
Дамиан улыбнулся погребенным под грузом тысячелетий воспоминаниям и потерся губами о макушку лежащей на его груди Карлы.
— Он еще свое получит, маленький… грр, — зло пробормотал он. — За твою боль, илико, им придется ответить.
Словно услышав его, девушка заворочалась, сдавленно простонала и попыталась выбраться из удерживающих ее рук. Он почувствовал, как вновь нервная дрожь охватывает ее, как учащается биение сердца Карлы, а глаза застилает черная пелена ужаса. За проведенное вместе время Дамиан научился понимать ее с одного вздоха.
— Тише, тише, Карлита. Все хорошо. Сейчас все будет хорошо.
Лучше всего, как оказалось, бороться с внезапными приступами истерии с помощью теплой воды. Дамиану несказанно нравилось обнимать Карлу, находясь в форме черного дыма, скользить по ее влажной коже, будучи твердо уверенным, что в таком облике он полностью управляет своим вожделением и не обидит доверчиво льнущую к нему девушку. Он упивался тем, как замедляется ее пульс, а дыхание становится размеренным. Самодовольно радовался, что кошмары отступают пред его силой.
И каждый раз с отчаянной надеждой ждал, что Карла коснется его своим серебряным взглядом и узнает.
И каждый раз надежда рассыпалась осколками, больно раня то, что смертные называли сердцем, и чему Дамиан пока не придумал демонического эквивалента.
Вот и сейчас, вынося успокоившуюся Карлу из купальни, Всадник сокрушенно вздохнул. Девушка безучастно принимала его заботы, но не откликалась на призывы.
Привычно устроив ее в алькове, он решил подождать, пока Карла погрузится в сон. Хотелось уйти и повыть на луну от собственной беспомощности, украсть где-то терпения и веры в то, старания его не пойдут прахом. Надежда, что он еще когда-нибудь увидит солнечную хохотушку Карлу Дивейн в трезвом уме, таяла с каждой растворяющейся в вечности минутой. Демон опустил веки, проклиная себя за малодушие.