— Глаза открой, — голос Князя пробился сквозь пелену утихающей боли.
Человеческая оболочка исцелялась довольно быстро, но неприятные ощущения от этого не становились менее неприятными. Дамиан стиснул зубы, чтобы не стонать, и выполнил приказ.
Сдержать крик не удалось — поддерживаемый сильными руками, он парил наравне с чайками над морской гладью. Ветер свистел в ушах от быстроты полета.
Изломанное тело ныло. Отголоски пережитых чувств Каспиана не позволяли молить Князя о пощаде. Дамиан прочно утвердился в мысли, что тот решил довести его самобичевание до крайней стадии безумства.
"Лучше бы сразу в Переход отправил", — проворчал Всадник. — "Так нет же — позабавиться хочет. Медового месяца ему уже мало?"
— Я все слышу, — сообщил Люциан, даже не пытаясь скрыть порыв рассмеяться. Раскатисто и задорно. Так, как умел в редкие минуты смеяться только он, Князь Света. — А медовый месяц ты мне умудрился испортить своими выходками.
Дамиан мысленно прикусил себе язык.
— Готов к "прыжку веры"? — поинтересовался Люцифер, поднимаясь все выше в небо.
— Мой Князь… — выдохнул демон. — Я… Но…
— Хватит мямлить. Поднимая оружие на другого Всадника, ты не колебался. Или ты не доверяешь своему Господину?
Дамиан отчаянно замотал головой и тут же взвыл от боли в позвонках, еще не ставших на свои места.
— Так ты готов? — уточнил Князь.
— Да, мой Господин.
— Ты должен верить, Дами, — прошептал Люцифер, впервые за этот день называя демона по имени.
Он разжал объятия, и Всадник Смерти камнем рухнул вниз.
"Верить, верить, верить", — словно мантру повторял Дамиан, невольно наслаждаясь, тем как скользит по коже рассекаемый воздух. — "Кирия верила, когда я точно так же отпустил ее в небе над Санторином"
Воспоминания о Санторине вполне предсказуемо ввергли его в водоворот образов Карлы.
Вера, страх, чувство вины и все прочие эмоции сбежали за задворки, уступив место всепоглощающей тяге к смертной возлюбленной.
Поймав Дамиана над самой водой, Люцифер самодовольно улыбнулся и переместился наконец-то в свой дворец.
Задерживаясь на время исцеления в комнатах, отведенных Дамиану, он хмуро посматривал на поверженного демона.
"Хороши помощники. Один — с раскроенным брюхом, другой — с переломанными костьми. Войну вообще пришлось запугивать, чтобы заставить выступить против Дамиана. Похоже, его он боится даже больше меня. Ситуация…"
Люциан присел на резную скамью, опустил голову на руки и вздохнул.
Тяжело, почти по-человечески. Вот только у людей дым носом не идет.
— Что ж, Дами, — тихо проговорил он. — Вы не оставили мне выбора.
Материализовавшись у дверей, ведущих в спальню Карлы Дивейн, Всадник Смерти прислонился лбом к лакированному дереву.
В ушах до сих пор стояли обрывки разговора в тронном зале Владыки Ада.
"Запрещаю", — ледяной тон отметал любые попытки возражений. — "Запрещаю и близко подходить к ней. Еще не хватало, чтобы мои Всадники перебили друг друга из-за готовой лечь под кого угодно девки"
Но не возразить Дамиан не мог.
"Мой Князь, прошу простить мне дерзость, но она не девка!"
Последние слова уподобились рыку, от которого затряслись, словно хрустальные, сотканные из пламени окна.
Вспоминая, демон улыбнулся и расправил плечи. Но боль мелькнула в опаловых радужках его глаз.
"Все равно. Я запрещаю!" — Люцифер сорвался на крик.
"Я могу попрощаться с ней?"
"Даю тебе сроку до завтрашнего восхода солнца"
Шаг — он уже в спальне.
Взгляд с жадностью заскользил по спине Карлы, сидящей на низком пуфике перед туалетным столиком.
"Как рассказать ей? Как отпустить ее? Если бы я мог украсть солнце…"
— Карлита, — собравшись с силами, позвал Дамиан, выходя из невидимого состояния.
Девушка дернулась. Не веря своим глазам, уставилась на отражение Всадника в широком зеркале.
— Ты? — только и успела выдохнуть она до того, как оказалась в кольце обжигающих огнем объятий.
Слова утратили смысл.
Глаза, проникающие в глубину, пытливо выпрашивающие ответ.
Губы, впивающиеся в плоть, словно желающие испробовать на вкус саму душу.
Пальцы, блуждающие по коже, разрывающие одежду.
Жар тел.
Безумие сердец.
Танец любви.
Прижимая тяжело дышащую Карлу к своей груди, Дамиан все еще не знал, как он сумеет объяснить ей, что это их последняя встреча, что счет, возможно, идет на минуты, даже не на часы.
— Красиво, — прошептала она, водя указательным пальцем по одному из его браслетов. — Мне нравится, когда ты остаешься только в них.