- Я прикажу готовиться к переезду в Лондон, - Мэгг отложила салфетку и встала из-за стола. У нее получилось!
Впрочем, особых трудностей при разговоре с матерью Мэгг не предвидела. Трудности начнутся теперь. Но она все преодолеет. Ради Артура.
- Иди, распорядись, - махнула рукой леди Белинда. - Хоть я никогда и не одобряла этого Мэдлока, но раз уж ты его так любишь…
- Именно, мама, я его люблю.
Глава 3
«Счастливица» вошла в устье Темзы на рассвете. Солнце только-только показалось над горизонтом, и вокруг стоял густой туман, постепенно наливавшийся золотом. Затем туман поредел и рассеялся, открыв серую гладь реки, снующие по ней лодки, парусники в порту. Похоже на Клайд - и непохоже; город, стоявший на Клайде, Рэнсом любил, а этот - ненавидел всем сердцем.
Нет, Лондон не сделал ему ничего плохого. Но так получилось, что все темные и тяжелые мысли оказались связаны именно с ним. Воспоминания об отце, о матери, о том, что им принадлежало ранее и что было у них отнято, - все это Рэнсом прекрасно знал. Родители не считали нужным скрывать от единственного и любимого сына подробности семейного скандала, который заставил наследника графа Сильверстайна покинуть Лондон и никогда больше не возвращаться к своему высокомерному отцу. Ни слова за многие годы, ни строчки. Рэнсом никогда не видел деда, но не любил его - как тщательно взлелеянный образ зла. Дед был злом, о да. Чуть-чуть поменьше дьявола, чуть-чуть побольше нечистого на руку купца. Рэнсом и презирал его, и ненавидел. Он не мог знать, каков граф Сильверстайн на самом деле, однако видел печаль отца, который столь многое потерял. Хотя отец утверждал, что немногое и что гораздо больше приобрел. С этим Рэнсом не мог не согласиться: счастливее пары, чем мать и отец, он не видел никогда.
А теперь нужно встретиться с дедом, который молодому Сильверстайну и даром не нужен.
Стоя на капитанском мостике «Счастливицы», Рэнсом не мог отделаться от чувства, что корабль вместе с ним затягивает в гигантский водоворот, в котором поджидает морское чудище.
Рэнсом наблюдал за тем, как первый помощник Джим Таннерс гоняет матросню, как судно маневрирует, заходя в порт. Капитан редко выпускал командование из рук, однако сегодня был именно такой день. Он почти не слышал ни команд, ни грозного рыка боцмана. Хотелось приказать немедленно разворачиваться и плыть отсюда подальше. Поздно: с борта на берег полетели швартовы, гулко ударились о причал утяжеленные огоны.
- Швартовы приня-ать! - заорал рядом Таннерс.
Кто-то из портовых рабочих уже наматывал трос на кнехт. Матросы спрыгивали на причал, «Счастливица» гулко вздыхала. Рэнсом не стал дожидаться, когда подадут трап, и последовал за матросами. И сразу увидел невысокого кругленького человека, стоявшего чуть поодаль. Типичный сухопутный житель рассматривал шхуну, как заморскую диковинку, скользил глазами от бушприта к корме, от клотика к ватерлинии. Рэнсом подошел быстрым летящим шагом, резко бросил:
- Мистер Уэстли - это вы?
- Лорд Сильверстайн! - Управляющий поклонился, выпрямился и уставился на Рэнсома с жадным интересом. - Прошу вас, следуйте за мной. Граф очень плох, и лучшие лекари сражаются за его жизнь. Он твердо намерен протянуть до того мига, когда вы появитесь, однако…
- Однако вы слишком много говорите, - прервал его Рэнсом. Он был сам себе противен в этот миг. Но мистер Уэстли воспринял окрик как должное.
- Прошу меня извинить, действительно, я забылся. Следуйте за мной, милорд.
Рэнсом пошел за Уэстли, не отрывая взгляда от его жирной клетчатой спины. Это помогало сосредоточиться на предстоящей задаче. Не хотелось приступать к ней, будучи полным желчи. Рэнсом всегда считал себя человеком, который может держать свои чувства под жестким контролем. И сейчас он поступит так, как того требует честь.
Особняк Сильверстайнов оказался огромным. Отец мало и скупо говорил о родном доме: видимо, не желал расстраивать жену и сына, а может, и сам не хотел вспоминать о том, что у него отняли. Как бы там ни было, дом произвел на Рэнсома впечатление величественное и… гнетущее. Когда молодой человек вошел в гигантский холл, весь пронизанный холодом, ему показалось, будто он вступил в склеп. Этому месту определенно не хватало жизни. Да откуда бы ей взяться, если сердце человека, который заправляет здесь всем, умерло много лет назад?
Уэстли направился к лестнице на второй этаж, Рэнсом шел следом. Рука коснулась отполированных перил и заскользила по ним, эхо шагов по мраморным ступеням металось среди стен. Рэнсом видел темные гобелены, уже весьма испорченные молью и временем, на которых среброликие девы склоняли головы перед рыцарями в тусклых доспехах. Люстра на мощной цепи под потолком, подсвечники с пыльными свечами… Здесь давным-давно не устраивались званые вечера, давно не звенели бокалы, не сияли драгоценности женщин, не лилось вино. Дом замер и дряхлел, как старый дуб на обочине дороги. Рэнсом ощущал это столь отчетливо, будто заходил сюда каждую неделю.