– Какого лешего ты вселяешь необоснованные надежды в нашу вдову? – взялась она уже за седьмого своего супруга.
Ну, это по мифологии седьмого, а по правде я – второй и, надеюсь, последний.
– Как раз необоснованных надежд я в неё не селил, селил исключительно надежды обоснованные. Зуб даю!
– Какой именно, молочный, который ты сохранил в мешочке у себя на шеё?
– Нет у меня мешочка и молочного зуба тоже нет. Боцман будет жив через неделю. Хочешь, мы не будем вылезать из постели до тех пор, пока он не запустит своего змея.
– Ты озабочен на почве секса!
– Ничуть не бывало, я же не сказал, что мы будем кувыркаться на одной и той же кровати.
– Моя любимая сволочь, – сказала герцогиня и доказала своему мужу-не-герцогу (я не принял титул, зачем такая роскошь такому раздолбаю), что он действительно её любимая сволочь.
Проснулся я от мощных ударов по всему телу. Оказывается меня била Марта.
– Ах ты, сволочь шутовская, мне с герцогиней изменяешь! – десять ударов мне по голове. – Да даже не просто изменяешь, а женишься на ней!! – двадцать ударов по почкам моим. – И это после того, что между нами было!!! – тумаки разбросались по чреслам моим в беспорядке, достойном мастеровых хаоса (а было-то между нами не так уж и много – ни одной свадьбы и ещё не полный медовый месяц).
Тут эта рыжая стервоза подключила к атаке на мои гарнизоны свои катапульты, конницу и тяжёлую пехоту и я решил сдаваться на милость победителя.
– Ме…
От военных действий на расстоянии она перешла к ближнему бою: различными методами (используя слова и обходясь без оных) она стала пилочкой для ногтей выводить знаки боли у меня на сердце, большие знаки сильной боли! Было больно!
– Бе…
– Что ты мне голову морочишь?!
О! Вот это уже по существу.
– Совсем не морочу и не изменяю, это же сон, – кажется, передышка…
– Во снах человек гораздо правдивее, чем не во снах – логического контроля меньше, – она сдула свой локон, который забрался ей в рот и неплохо там себя чувствовал (никто никому не завидует). – А я тут тебе камзол заштопала, думала обрадовать женишка, а он!..
Круговорот ударов в природе замкнулся на мне. И где справедливость, где равновесие, я вас, справедливость и равновесие, спрашиваю?!
– Не заставляй меня говорить тебе то, что я когда-то сказал ВВ.
Это был правильный подход. Ни одна женщина не выдерживает окольных сравнений с другой, особенно если другая в чем-то лучше, чем первая – это мне ещё папа говорил. Он много ещё секретов мне раскрыл до того, как умер от чрезмерного употребления медовухи. Впрочем, умер он знатно: утонул в бочке с медовухой – наверное, решил, что это уже рай.
– И что ты ей наплёл?
Пришлось процитировать мои слова про стерв и агнцев Божьих.
– И она после этого не приказала тебя казнить?!
– Разумеется, мне тут же отрубили голову! в любом другом случае я бы не остался у неё на службе. Это что же за королева, которая дозволяет так о себе кому-либо выражаться.
– Иногда она мне даже нравится!
– Кто, ВВ? – тут я удивился, а я уже было думал, что перестал чему-либо удивляться.
– Да нет, Александра, – с одной стороны такой ответ меня устраивал (я удивлялся зря), с другой стороны огорчал, ибо я два раза ошибся в одном и том же – пусть и любимом! – человеке. Хотя человек ли Марта – это ещё вопрос.
– Даже в качестве моей супруги?
– Малыш, – она куснула меня за ухо (тоже, между прочим, не казённое!).
– Не называй меня малышом! – сказал я, не дергаясь.
Мне все равно как меня называют, лишь бы кормили не реже трёх раз в неделю. Это была провокация и она мне не удалась (я на это и рассчитывал).
– Малыш, не способный превратить агнца в стерву и наоборот, ты всё отлично понял.
Хотелось бы в это верить. Но тут мы как-то по-особенному сплелись, и моя щека защекотала её ресницы, а её бедра стали мять мои пальцы – тут уже не до внутренних рассуждений…
Ползунки
Я снова стал Яном. Но легче от этого ни на чуть: волшебную сказку не смотрят больше в нашей пещере, наверное, потому что наш лопотун пропал. С тех пор как он упал с высокого дома с шумелкой, его больше не видела ни одна оса из нашего роя. Я долго и сильно думал (у меня даже на лбу морщины появились) и полетел к Вдруку. И я торопился так, что дух захватывало. Вдруг дружил со временем и только он мог мне помочь. Ещё у него был очень удобный спальник: в холода он согревал, в жару – приносил прохладу, в темноте – светился.