И пропало гнетущее ощущение, что чьи-то всевидящие глаза следили. Следили за тобой, как в театре с галерки из бинокля следит какой-нибудь небогатый, но увлеченный поклонник. А софиты слепят глаза и ты его (её) не видишь, а она (он) тебя – отлично. Только от этого взгляда не укрыться даже в гримёрке. В детстве Боцман пробовал не думать, чтобы никто не мог прочесть его мысли. Позже он тоже такое практиковал, когда особенно красноречиво про заговор ползунков вещал Вилариба и Боцман поддавался на эти бредни, мол, ползунки управляют нашим миром и за всеми сверху следят. Не думать совсем трудно, а главное непонятно, что это даёт… пора вытрясти эту околесицу из головы… Лишь объятия любимой помогают избавиться от ощущения всепроникающего наблюдения за тобой невидимого наблюдателя, а ещё бухло в больших количествах и без закуски. Или полная озознанность – когда ты настороже и сам наблюдаешь за всем миром. Зарываюсь в родные кудряшки…
– От тебя пахнет крышами, – сказала хранительница очага и всех местных ползунков спустя наслаждение-другое.
– Плохо?
– Свежестью… и чужаком.
– Я свой!
– Докажи…
И снова зашуршали ползунки.
Магистр
Беру со стола колокольчик, он выдаёт крайне мелодичный звон. А ещё этот звук пугает секретаря. Он ведь знает, что любой звонок может стать последним для кого-то… и для него тоже. Серый преданный мышонок светит в меня взором обожания и верности. Так и надо.
– Мэра ко мне…
Мышонок исчезает и через минимальный отрезок времени является запыхавшийся мэр. Зажрался… как ни меняю столичных градоначальников, а всё одна история: беру из провинции молодого и бойкого, глядь через пару лет – уже сановный и лоснящийся, а через пятилетку и вовсе борзый боров. А из зажравшихся свиней особенно хорош холодец. Варварское блюдо, но вкусное. Я его позволяю себе на новый год.
– С рынка Ломжи получаешь мзду?
Хитрые глазки опустились долу.
– Не больше, чем все.
– Сжечь…
– Как сжечь? Кого сжечь? – засуетился уже не такой и важный начальник.
– Дотла! – прошипел я своим фирменным шипом и так на него посмотрел, что сальный шарик выкатился из моего кабинета быстрее футбольного мяча после удара пенальти.
Вот сколько борюсь с коррупцией и не могу её победить. Сам взяток не беру. Другим не разрешаю, а они знают, что нельзя и всё равно берут. И куда им злато, на тот свет что ли? И главное, чиновник или стражник берёт на своём околотке, отдаёт наверх и так до меня по вертикали власти бегут потоки нигде не декларируемого золота. Спускаю сверху проверяющих, начинают брать уже они… и где найти проверяющего для проверяющего? Власть – трудна и не так кайфова, как кажется простолюдинам снизу пирамиды. Тяжело быть королем, а ещё тяжелее – магистром, занявшим трон королевы. Помнят они… королеву. Любят фантом. Пра-пра-правнуки тех, кто видел её, рассказывают небылицы. О том, как при ней было хорошо. Не было! За годы моего правления экономика выросла в несколько раз! Ни в одном соседнем государстве подобных темпов роста не наблюдается. Жить стало лучше, жить стало веселее! А они всё талдычат байку, про то, что вот королева проснётся – тогда заживем! По легенде, нужно ударить в колокол и тогда чары рухнут. Я точно знаю, что это не так… но всё равно по ставшей привычкой схеме подхожу к телескопу и смотрю на башню: колокол – есть, а под ним – никого…
Боцман
За завтраком Эльза выдала новость дня:
– Базар на Ломже сожгли…
Я чуть не поперхнулся яичницей, благо моя малюточка так жахнула меня ладошкой по спине, что бело-жёлтая субстанция вылетела оттуда, где ей быть не положено, но далеко не улетела – я захлопнул рот и скатерть не пострадала…
– Ка-ак сож-ли? – интересуюсь, одновременно прожевывая горячую вкуснятину.
– Дотла… серые не дали торговцам даже забрать свой товар… так и сгорело всё! Теперь только на Боа и ездить… но это в три раза дальше…
– Ма-ист лю-ту… – я посмотрел вокруг… вроде никого постороннего нет, а чего я тогда так боюсь?