Василиса держит свет. Да уж, удался фейерверк…
В театр вбежал Акташ со своими внуками, они расселись вокруг меня, пугая гостей своими окровавленными мордами. Поручиться могу, что специально мыться не стали.
— Всё, ребята, я пошла. Это будет долго.
Это правда было долго. Он ещё и сопротивлялся — или что-то в нём было решительно против воздействия чужой магии? А целительство, как ни крути — тоже магия. Но потом вдруг стало легче, как будто… как с плёнкой — давишь-давишь, она растягивается, деформируется и выматывает тебе все нервы, а потом: раз — и прорвалась! Тут что-то такое же было. Подозреваю, что появилось на чём застегнуть стальной ошейник. А сталь — это вам не серебро, блокирует тёмную магию только в путь!
Со стороны это, как мне потом сказали, слегка походило на 3D-принтер. Только магический. Сперва появилось золотистое облако, которое накрыло голову и стало медленно, очень медленно сползать вниз (в сторону ног, то есть), пока из него не показалась шея, на которой кузнецы споро заклепали стальную пластину — и вот тогда пошло веселее: выросло тело, а уж потом из него всякие конечности.
Целый час! Платье на мне было — хоть выжимай!
Несколько рук подхватили меня и посадили в кресло. Опять я про себя забыла, непорядок. Кто-то сразу сунул мокрое полотенце — руки обтереть. Я маленько восстановилась, потёрла лицо ладонями и ткнула лежащего носком туфли (скакать ещё перед ним, что ли?):
— Проснись!.. Дайте ему трусы хоть…
Дроу вскинулся, безумным взглядом обшарил пространство вокруг себя, схватился за горло, дёрнул стальной ошейник, увидел алабаев и зарычал. Четыре клинка упёрлись ему в грудь, отодвигая от меня. Несколько пар рук подхватили моё кресло и вынесли со сцены. Какая прелесть! Собаки спрыгнули за мной и снова расположились вокруг. Команду охранять никто не отменял. Я сидела в своём персональном меховом море.
— Дуилин из Лотлориена! — голос барона был полон сдерживаемой ярости, — Я, Владимир, барон земель Белого Ворона, вызываю тебя на бой до́ смерти! — прошелестела вынимаемая из ножен шпага, — Дайте ему клинок и одежду.
Серегер бросил всё ещё сидящему на тряпке Дуилину штаны и шпагу, присовокупив пару ласковых на синдарине. Дроу злобно зыркнул и что-то прошипел в ответ. Понял, значит, гадина такая — а так хорошо скрывал! На сцене не осталось никого, кроме барона и дроу.
Тёмный искал лазейку — и не находил. За каждым его движением следили расставленные по периметру лучники. В том числе и те, которым достались сегодня награды. Речь его стала невнятной, совсем уж похожей на змеиный шип — так зашкаливали эмоции. Сидящая у моих ног саламандра вскочила и зарычала. Меня вдруг пронзило: он готовит проклятие, такое, чтобы пробило даже свозь стальной ошейник. Да щас! Я увидела его внутренний план, со всеми сияющими и перетекающими линиями энергий — вот она, нужная точка! — и отключила ему голосовые связки. Никогда не делала такого на таком большом расстоянии, сегодня прямо день открытий!
Дроу снова схватился за горло, а потом, резко развернувшись, уставился на меня. Дошло? Я усмехнулась и показала ему средний палец. Всемирный универсальный жест, понятен на любых языках. В какой-то момент я подумала, что он метнёт в меня клинок. И, видимо, не я одна, потому что передо мной резко выросло несколько спин моей «свиты».
— Дерись, или я зарежу тебя, как свинью, — услышала я холодный голос мужа.
— Тир, дайте мне хоть подсмотреть-то! — громко прошептала я. Так и простоят ведь забором!
Прошло несколько томительных секунд, пока Тиредор не счёл ситуацию для меня безопасной, и я получила возможность видеть.
Вова стоял, слегка наклонив вбок голову. Опущенная рука со шпагой обманчиво казалась расслабленной. Взгляд совершенно холодный, какой у него бывает на поединках. Сейчас перед ним не человек — скорее, мишень.
Дуилин напротив походил на до отказа накрученную пружинную игрушку — не пойми, куда скакнёт.
Рассмотреть сам поединок я, как обычно не смогла. Ну не успеваю я за такими скоростями: всё мелькает, периодически звенит сталь… Да и кончилось всё довольно быстро.
Дроу бросился вперёд, на мгновение превратившись в смазанное пятно.
Загудела, ударившись о доски сцены, выданная ему шпага, упавшая вместе с отрубленной кистью. Полетели ещё куски, руки, ноги… фу, не люблю такие подробности.