Я выбралась на палубу. Впечатляет. Очень (много раз очень) мокро. Мокрые мрачные мужики отвязываются от скамей. Вижу множество свежих синяков и ссадин. Большинство лишилось красивых рогатых шлемов. Вообще, из того, что было на палубе, осталось только прикрученное и приколоченное гвоздями. Полосатый парус висел красивыми ошмётьями, силуэтом сильно напоминая щедро усыпанную прорехами рубаху. Или тот самый «кафтан дыроватый»? Ну, Оссэ, шутник…
Деревенские, собравшиеся вокруг, откровенно глазели на эдакое диво, задавая угрюмым хирдманам неудобные и подчас ехидные вопросы.
Угги с красивым новым фингалом на пол-лица выпрыгнул через борт — а чего, драккар же почти целиком вынесло на берег, глубоко врезав в мокрый песок. Следом за ним десантировались Гуннар, Вальгард и тот парнишка, что давеча лежал у мачты под овчиной. Все четверо подошли к вовсе уж здоровучему мужику и начали что-то рассказывать, размахивая руками. Конунг, поди. Как его там зовут? Хродвальд. Лохмато стриженый, лицо бритое, только усы длинные, косичками.
Мои эльфийки выбирались друг за другом, оценивали картинку и вполголоса благодарили Оссэ за помощь. Индолен выскочила последней, осмотрелась, уперев руки в бока, и звонко закричала в сторону моря:
— Оссэ!!! Спасибо!!!
С чистого неба щедро и раскатисто громыхнуло в ответ. Гуннар ещё сильнее замахал руками. Конунг уставился на нашу кучку. И Лика решила воспользоваться моментом:
— Я, конечно, дико извиняюсь!!! У вас тут беседа и всё такое. Сходни хотя бы дайте. И госпоже кельде нужно помещение, роды уже близко.
В поясницу болезненно кольнуло, заставив меня сморщиться. Хродвальд в свою очередь сморщился не меньше моего. Да чего там, его просто перекосило:
— Угги, бл*дь! ТЫ КОГО ПРИВОЛОК?!!! — вопль накрыл бухту и эхом отразился от прибрежных скал, заставив толпу испуганно замолкнуть.
Действительно, Угги. Сидела бы я себе спокойно на пляжу, лепила песочные пироги… Но Угги, видимо, до конца не осознал косяк, потому как Хродвальд продолжал разоряться:
— Одна! Только одна женщина во всех пределах Серебряного Озера называет себя кельдой! Только одна, бл*дь, Угги! Кельда, мать его, Белого Ворона! Она! — конунг ткнул в меня пальцем, — Она целит любые раны и видит души насквозь! Насквозь, Угги! — Угги что-то ответил… Хродвальд зарычал, запустив пятерню в шевелюру, — Да, бл*дь, не в ней даже дело… Ты помнишь некромантов, Угги? — на этих словах многих передёрнуло — и наших, и их; Угги покачал головой, а Хродвальд продолжил едва ли не нараспев, — Ты не по-омнишь⁈ Конечно! Ты же пришёл сразу после! И вы, многие, не помните! А я помню, мать вашу! Уродов, со своими тварями, от которых можно было спастись, только сбежав в открытое море! И мы бегали! Бегали двадцать лет! Двадцать! Сука! Лет! Ничего мы не могли поделать! Ни! Че! Во! Пока не пришёл её муж и не раскатал этих некромантов в блины! В хлам! В лоскуты, бл*дь! Он их просто порвал, голыми руками… А оставшихся монстров его маги превратили обратно в людей и населили ими север баронства! И этих превращённых боятся даже твари, выползающие из ведьмацких болот! Ты представляешь, какая за ним сила⁈
Толпа молчала, словно мёртвая.
Хродвальд автоматическим жестом потёр подбородок и почти спокойно закончил:
— Когда он придёт, от нас останутся разве что кровавые тряпки, навроде твоего па́руса.
09. ЗА НАМИ ПРИШЛИ
Я РЕШАЮ, ЧТО ПОЛОСА ПРИБОЯ — НЕ ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ РОДОВ*
*Вообще, у скандинавов
очень специфическое представление
о месте, где море встречается с сушей —
вроде как оно
не принадлежит ни одной из стихий
и поэтому не вполне хорошее.
Всяких плохих граждан
в полосе прибоя хоронили, в частности.
Над пляжем довлела осязаемая тишина.
Так, держаться нету больше сил. Первая настоящая схватка заставила меня согнуться, вцепившись в борт.
— Хродвальд Сандерссон! — прошипела я сквозь зубы, — Если ты будешь хорошим мальчиком, я замолвлю за твой город словечко перед мужем. Когда он придёт.
Хродвальд с трудом сосредоточился на мне. В его глазах я видела отражение горящего Хедебю, бегущих людей, заваленную кусками кровавых тел деревянную мостовую и огромную, закованную в чёрную сталь фигуру, за которой была только смерть.
— Проснись, конунг!!! Мой сын решил прийти в этот мир прямо сейчас! И мне бы не хотелось, чтобы это произошло на палубе драккара, на границе земли и моря!