Конунг остановился напротив барона и хмуро сказал:
— Здравствуй, Белый Ворон!
Вова молча ждал.
— Дважды я был обязан тебе жизнями — своей и жизнью моей Сигрун, хоть ты об этом и не знал. А благодаря твоей жене теперь ещё и жизнью моего сына. Назови свою виру, Ворон — за спасение моего сына, за свою женщину и… за жизнь моего дурного брата…
На последних словах Вова склонил голову чуть вбок и вопросительно посмотрел на меня.
— Угги Медная башка, — пояснила я, — Подозреваю, что имя дано не потому что он рыжий.
— Да тормоз он, бл*дь, — совершенно по-человечески с досадой сказал Хродвальд.
Барон неопределённо усмехнулся, огляделся по сторонам и резюмировал:
— Богато живёте…
Конунг покраснел, но сдержался. Кивнул сыну.
Парень поставил перед нами свёрток, откинул пестротканое покрывало.
— Хугин и Мунин*, — скорее констатировал, чем спросил Вова.
*вороны Одина
— А с той стороны, наверное, Гери и Фреки*? — поинтересовалась я; лень было вставать.
*северные волки Одина
— М-гм… — Это утверждение.
В покрывало была завёрнута резная колыбель. Новенькая. Полная золота колыбель. В основном украшения, всё больше в древнескандинавском стиле, но мелькали и монеты, и массивные цепи. Некоторые вещицы были довольно занимательными.
— Это всё, что у нас есть, — Хродвальд говорил, не поднимая глаз. Не соврал, кстати.
Пауза начала затягиваться. Наконец барон, словно пересиливая себя, сказал:
— Ради доброго сердца моей супруги и её сло́ва, я согласен принять этот дар за её беспокойство. Но за угрозу жизни — ей, моему сыну и моим людям — я возьму только жизнями, — конунг побледнел, и это было видно даже сквозь густой бронзовый загар, — Я забираю людей. Пригони на пристань рабов со всех работ и всех, кто сейчас в рабских сараях, без различия пола и возраста. Эти люди теперь мои.
— Это, кстати, я тебе и не договорила, — сказала я мужу, пока мы шли к морю, — Индолен настаивала, что мы должны были сюда попасть — чтобы вернуться с людьми. Люди, милый! Самый главный и наиценнейший ресурс!
Толпа на берегу была большая и разношёрстная, человек двести точно, не считая мелких детей. Здесь были и давнишние рабы, и те, которых под самое утро доставили-таки четыре отставших драккара. Большая, неорганизованная, напуганная толпа. Хм.
— А ну, сели все и заткнулись! — рявкнул Вова.
Хорошее тут эхо, кстати, второй раз за сутки убеждаюсь. На пляже стало тихо. Люди опустились на колени, и сели на пятки, тревожно следя за мрачной, словно увеличившейся баронской фигурой. Меня же мучил вопрос: как мы их будем транспортировать? Ну как? Драккары экспроприируем?
Мы ещё не успели обменяться новостями последнего дня, поэтому открывшийся словно светящиеся двустворчатые двери Ванин портал был для нас потрясающей новостью.
— Дамы — вперёд! — скомандовал Вова, и наши эльфийки пошли красиво, как королевы. Поклясться могу, изо всяких укрытий за нами сейчас следили многие десятки глаз.
— Лика, возьми ребёнка, я Ваню подстрахую.
— Хорошо, госпожа!
Я встала рядом с сыном, положила руку ему на плечо. Да, произошёл не просто прорыв — огромный скачок в даре, я бы сказала! Не буду вдаваться в непонятные подробности, но если потоки энергии направить вот так… Я углубилась в сознание сына, пытаясь помочь, дать почувствовать… магический ветер, что ли?.. вот как назвать это совершенно нематериальное ощущение… и пропустила начало движения серо-пёстрой толпы. Пара наших бойцов поднимала десяток за десятком и бодро загоняла в портал. На той стороне их принимали и рассаживали рядами по десять, прямо на песке.
Произошла какая-то заминка. Девушка плакала и заламывала руки.
— Живее, сучьи потроха! Хотите чтобы портал схлопнулся и порвал вас пополам? — подбодрил застрявших барон.
Испуганные такой перспективой мужики в потасканных серых рубахах побежали, волоча плачущую девку за собой.
Ну, ещё пара десятков… Последний… Всё! Остались только наши.
— Серегер, справишься?
— Обижаете, господин барон!
Серегер вступил в одну из местных лодочек и даже не садясь (ах, как рисуется, засранец!) добрался до нашего корабля. Рыбка, управляемая эльфом, описала красивую дугу и набирая скорость ушла на запад.
На берег вышел мрачный Хродвальд.
Вова снизошёл до краткой прощальной речи:
— Предупреждаю тебя, конунг. Серебряное озеро отныне входит в сферу наших интересов. Завязывай с разбоем, если не хочешь, чтобы всё кончилось как в Бирке. Заходим. Кельда — вперёд.