Гуннар страшно хохочет и облизывает лезвие топора…
19. О ТОМ, КАК ИНОГДА ВСЕ ПОЛУЧАЕТСЯ ВНЕЗАПНО
ОДНОЗНАЧНО, СПЕЛИСЬ МУЖИКИ…
— Ну всё, мой выход! — объявил Вова и погнал Боню вниз с холма. Меня он, конечно, ссадить и не подумал, так что дальнейшую сцену я наблюдала вблизи. Хорошо разыгранную сцену, между прочим.
Барон «хотел сожрать» пленников, а Угги «уговаривал» оставить их в живых. Мы не знали, есть ли среди фанатиков переводчик, но интонации, жесты, взгляды — это было понятно и так… Пора, короче, Большой театр открывать.
Я сползла на землю по лохматому бурому боку:
— Гуннар, иди сюда, нехороший мальчик! Кто тебе разрешил слизывать с топора сырую кровь⁈ А ну как они заразные?
Медведеобразный викинг скромно остановился передо мной и обиженно проворчал:
— Что ты такое говоришь, госпожа кельда… Вообще-то у меня два топора.
Ах ты ж блин! Ещё один театрал!
Дидерик, приведённый специально для этой цели, начал исцелять закованных в колодки (простите) п*дорасов, для удобства отцепляя их от цепи — куда им бежать-то теперь, в самом деле?
ПАУЛЬ
Случилось что-то совсем страшное, непонятное и вовсе уж не укладывающееся в рамки… ни в какие вообще рамки. Пауль брёл предпоследним, в спину ему хрипло дышал всё чаще запинающийся Петер, и он с ужасом ожидал момента, когда Петер не сможет идти и подгоняющие их демоны начнут забивать его ногами. Или камнями, как они сделали в последний раз. Или просто бросят — на растерзание степным хищникам…
Погонщик лениво хлестал их длинной плетью и вдруг отвлёкся от своего однообразного занятия, бросил плётку и выдернул из ножен кривой меч. Идущие впереди повозки затормозили, остановив и их бредущую цепочку. Они по инерции ещё несколько секунд продолжали двигаться, сбиваясь в кучу, упёршуюся в телеги, и тогда Пауль увидел.
На дороге стоял человек, огромный, должно быть двухметровый гигант в косматой безрукавке. И он насмехался над караванщиками.
С телег соскакивали серые демоны со своими кривыми оружиями, они визжали так, что хотелось сжаться и запихать голову между колен. Он бы, наверное, так и сделал — колодки мешали… Серая толпа бросилась на одинокого человека, грозя разорвать его на множество клочков.
И тут из каких-то ям и кустов повалили ещё люди! Огромные, страшные, в косматых одеждах. И мечи у них были такие, что серым погонщикам и не снилось. И они перемолотили всю серую компанию за считанные секунды! А самый первый хохотал и тряс окровавленным топором! А потом облизывал его!
А после — о, боже! — из дебрей на огромном шерстяном чудовище выехал и вовсе гигантских размеров человек, рядом с которым предыдущие великаны были как дети. И он хотел сожрать раненых!!! А Главарь лохмачей не дал. Нет, неправильно! Главарь УГОВОРИЛ его не есть живых!!! Для этого великана собрали троих убитых и отнесли в сторонку. А маленькая женщина, которая тоже приехала на страшном звере, ругала того самого первого человека за то, что он ЕЛ СЫРУЮ КРОВЬ, а это может быть заразным!!! Это им перевёл Калле, оказалось что он понимает по-русски. Это что — всё русские⁈ Людоеды-великаны⁈ Кто это вообще⁈
Потом прибежал парень, который прекрасно говорил по-голландски, и начал снимать с них колодки. Все падали, кто где стоял. Пауль лежал и смотрел, как этот голландец подошёл к Петеру, осмотрел его руку, покачал головой и побежал за той женщиной, что ехала на чудовище. Она пришла и села рядом с Петером и велела этому парню (называя его Дидерик) сесть рядом. Она взяла Петера за руку и прикрыла глаза, и Дидерик также, а потом его рука (Петера, конечно) начала становиться нормальной: прошла опухоль и чернота, и сам Петер тоже стал почти как раньше, только всё ещё худой.
А эта женщина открыла глаза и велела Дидерику заканчивать тут по-быстрому и приходить отращивать тем серым караванщикам руки и ноги, пока есть такая прекрасная возможность для практики — это Дидерику перевёл подошедший высокий парень с острыми как у эльфа ушами.
Дидерик разбудил Петера и спросил — как он? И сказал, что не каждому выпадает честь быть полеченным самой кельдой земли Белый Ворон. Потом Дидерик полечил всех по очереди. Во всяком случае, Пауль перестал видеть всё в сероватом свете и качаться как трава, только есть всё ещё хотелось.
Тут подошли самый главный лохматый здоровяк и огромный мужик, который хотел съесть раненых. А Юссе — дурак он, что ли? — подскочил к ним и говорит такой:
— Ну, вот вы нас спасли — и что теперь?
Парень с длинными ушами перевёл этим двум огромным мужикам по-русски, но интонацию передал удивительно точно, как будто был завсегдатаем бара «Голубая радуга» в Амстердаме. Мужики уставились на Юссе, словно он был тараканом в супе, потом огромный и железный сказал большому и лохматому: