Если в Серебряной Гавани всем рулил Коле, то Огненный замок строили его родители. Тут нас интересовала в первую очередь пожаропрочность и практичность, а уж потом — красота (хотя это тоже было важно, на века же строим), и в последнюю очередь — стоимость. Не знаю, как по-вашему, а на мой взгляд школа огненных магов, верных баронству, с лихвой окупит любые денежные вложения.
Галя с Кириллом курировали постройку большого перевалочного лагеря для рабов из Бирки и Линдхольма, которыми мы планировали заселить западные границы, вдоль Евфрата (а вы думали, что мы кагбэ спустили эту идею на тормозах, да?); ввиду приближающейся осени, людей нужно было временно разместить и занять, и лагерь планировался на полторы тысячи человек. Уж лучше больше, чем не хватит.
Строились дороги, мостились мосты, садились сады, развивались ремёсла и процветала торговля — шла нормальная человеческая жизнь.
Новая Земля, Хедебю, 40.02 (июня).0031
На День Середины лета мы были приглашены на пир по случаю возвращения Хельги, Эрвина и ещё четверых ребятишек из Хедебю в родные дома. Пир был широкий, богатый и настолько разгульный, что у меня закралось сомнение: не вбу́хал ли в это мероприятие Хродвальд последнюю заначку?
Мы пришли с подарками и вкусностями к столам, огромной толпой: помимо большого баронского семейства были приглашены герои битвы с некромантами (мы совсем уж усердствовать не стали, собрали тех, кто был в Серебряной Гавани), и прежние учителя из Лелино. А ещё мы взяли музыкантов, и было ваще круто и весело.
Пили, ели, плясали и веселились, и кричали множество здравниц. Но вот когда местные начали прославлять за возвращение детей скандинавских богов, Вова нахмурился, а потом пригласил Хродвальда «прогуляться до берега».
— Тир… — не хватало, чтоб они по-пьяни передрались.
— Уже присматриваем, — золото, а не безопасник!
Не понравилось мне, что пошли они как две сабли турецкие. Вот пока сидели — вроде, всё нормально. А как встали, блин…
— Сигрун, ты меня не теряй, я пойду воздухом подышу.
Я чинно вышла на двор, и Тиредор сразу же обозначил направление:
— Вниз по улице, к пристани.
Принято!
Солнце катилось к закату, вызолачивая воды озера. Я остановилась на взгорке, чуть в отдалении, в тени рябин, усыпанных едва начавшими оранжеветь ягодами.
Две высоких, слегка качающихся фигуры стояли на берегу и вели беседу «за жизнь». Высокая, подтянутая, с волосами, собранными в хвост — барон. И ещё более высокая, широкая и косматая — конунг. Оба перманентно качались, как два тополя.
— Слышшшь Хродвальд, я тебе када чё плхое советвал?
— М-м, — викинг неуклюже мотнул лохматой башкой, ощутимо накренившись.
— Смотри: жена твоя, дети…
Хродвальд перебил, от полноты сердца тряся себя за рубаху:
— Да я по гроб жизни!.. — затрещала ткань. О, боги… Вова притормозил его, успокаивающе похлопав рукой по пудовому кулачищу:
— Па-ғади… щьс не об этом… Я те плох… плохва… — барон остановился и почти трезвым голосом чётко сказал, — Бл*дь! — неровно дошёл до воды и плеснул себе в лицо несколько пригоршней, — Скока ж мы выпили, а?
Я аккуратно потянулась к обоим и чуть-чуть протрезвила, а то этот разговор никогда не закончится… Хродвальд встал прямее, а мой-то вообще взбодрился:
— О! Вроде полегчало! — ха, ещё бы! Оглядывается подозрительно, кажись, раскусил меня… — Так вот, брат. Расскажу тебе притчу. Построил ты драккар. Большой, красивый, прочный. И стал кормчим. А команда — новые тебе люди, незнакомые. И, вроде, дружные между собой. Только странные. Плывут на твоём корабле и время от времени кричат: «Наташа, там мели, Наташа!» — «Наташа, помоги!» — «Наташа, ты куда правишь⁈ Мы же разобьёмся!»
Конунг тряхнул головой и с досадой переспросил:
— Какая, нахер, Наташа?
— Во-о-от! — Вова торжествующе поднял палец, — Какая нахер Наташа, когда драккар построил Хродвальд, и правит тоже Хродвальд? Ну?
— Ну?
— Ты Угги не изображай!
Так, Хродвальду, видать, не хватило. Ещё добавим трезвости.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что этот мир сделали восемь богов. И мы знаем их имена. Не сто́ит, приходя жить к кому-то в дом, звать хозяев дома именами наших прежних знакомых. Даже если это нам привычно. И викинг — это не тот, кто молится Одину. Это… как путь самурая! Путь викинга, — Вова припечатал свои слова решительным взмахом руки.