Священник скрипнул зубами. Его старенький "хиллмэн" частенько выходил из строя, а лучшим механиком на Гоцо, постоянно чинившим его, был Паулу Зарб. Он знал этот "хиллмэн" как свои пять пальцев. Паулу Зарб был одним из немногих гоцианцев, которые вообще никогда не ходят в церковь. Если мог, он всегда обходил храм Божий стороной. Американец хорошо знал, кто ремонтировал машину священника.
Мануэль Зерафа медленно покачал головой.
- Кризи, - печально сказал он, - ничто не вернет тебе Надю и Джулию.
Американец подошел к столу и сел.
- Верно. Ответь мне, отец Мануэль, только на один вопрос. Я, конечно, знаю, что ты веруешь в Бога. А в справедливость ты веришь?
- Возмездие не есть справедливость.
Голос Кризи звучал печально.
- Знаю, так пишут в книгах.
Мужчины пристально смотрели через стол друг на друга, потом святой отец спросил:
- Ты собираешься использовать мальчика как средство возмездия?
- Только если это окажется совершенно необходимым.
- Но ему лишь семнадцать... Разве сам ты уже перестал быть безотказным оружием?
Покрытый шрамами человек лишь пожал плечами.
- Да, ты, конечно, прав, но это оружие моложе не становится. Конечно, мальчику еще только семнадцать, но если я захочу его использовать, на подготовку его уйдет не один месяц, может быть, больше года. Ты говоришь возмездие... Даже справедливость должна иметь терпение! Чтобы точно определить цель, понадобится немало времени.
За последнюю фразу Кризи священник ухватился, как утопающий за соломинку.
- А ты уверен, что эта цель когда-нибудь действительно будет точно определена?
Американец, поняв, к чему клонит священник, сразу изменил стратегию.
- Полностью в этом быть уверенным никогда нельзя, - ответил он, качая головой. - Поэтому, усыновляя Майкла, я делаю прицел на будущее. И вовсе не исключаю, что определить цель удастся быстро.
- Он должен об этом знать, - категорично потребовал священник. - Я помогу тебе, только если мальчику будет все известно.
Мужчина кивнул.
- Я прекрасно понимаю, отец мой, что тебя беспокоит. Можешь передать ему наш разговор. Ты ведь знаешь, он - мальчонка сообразительный. К тому же Майкл уже почти мужчина. Пусть он сам принимает окончательное решение.
Священник покачал головой.
- Нет, Уомо, я скажу ему лишь о том, что ты хочешь его усыновить, и только при том условии, что ты сам ему объяснишь, зачем тебе это нужно. Пусть тогда он примет решение самостоятельно.
- Слову безбожника ты поверишь?
Святой отец поднялся со стула и пошел к выходу, бросив на ходу:
- Твоего слова, Уомо, мне вполне достаточно. С мальчиком я поговорю, и если он захочет, пришлю его к тебе.
У самого выхода Мануэль Зерафа остановился и взглянул на американца.
- Есть еще кое-что, Уомо, о чем тебе следует знать. Когда Майклу Саиду было семь лет, его хотела усыновить одна супружеская чета с Мальты. Люди они были очень приятные, своих детей иметь не могли. По нашим правилам в течение месяца после усыновления и ребенок, и приемные родители могут отказаться от взаимных обязательств. Через три дня эти милые люди привели Майкла обратно в приют, но объяснить почему они не хотели или не могли. Когда я спросил об этом Майкла, он только пожал плечами. В тринадцать лет его выбрала еще одна пара. Мужчина оказался богатым арабским дельцом, жили они в Риме. Жена его была итальянкой. Двоих детей они уже усыновили - мальчика из Вьетнама и девочку из Камбоджи. Прекрасные были люди. Майкл поговорил с ними минут пять, потом повернулся и вышел из комнаты.
- Спасибо, что рассказал мне об этом, - сказал американец.
* * *
Кризи работал в своем кабинете, расположенном в старой части дома. Эта единственная комната второго этажа с высоким сводчатым потолком примыкала прямо к скале. Параллельно одной из стен стоял длинный широкий стол. Он был завален пачками газетных и журнальных вырезок. У другой стены, рядом с высокой арочной дверью, громоздились несколько тяжелых стальных картотечных ящиков. Со своего места Кризи видел стену, окружавшую дом, и тропинку, ведущую к воротам.
Он просматривал журналы и газетные вырезки, полученные в то утро. Интересовавшие его материалы прибывали из Лондона, Нью-Йорка и Бонна. Кризи получал все появлявшиеся в прессе статьи и заметки, хоть как-то связанные с катастрофой над Локербай. За последние три месяца поток информации значительно уменьшился, но все же на ее изучение каждый день у него уходило два-три часа.
Сейчас он читал статью из журнала "Тайм", автор которой писал о связи трагедии над Локербай с деятельностью арабских террористических организаций в Германии и скандинавских странах. Время от времени Кризи делал какие-то выписки в блокнот. Он часто отрывался от статьи и смотрел на часы, а потом на дорогу.
Мальчика, поднимавшегося по склону холма к дому, Кризи заметил час спустя после отъезда священника. Он снова сосредоточился на статье. Дверь на участок была открыта.
Через пятнадцать минут он услышал, как она хлопнула. Кризи встал, обошел вокруг стола и выглянул из окна. Паренек стоял около бассейна.
- Я спущусь через десять минут, - крикнул он Майклу. - Если хочешь, возьми себе банку пива из холодильника и бильтонг. Он в буфете.
После этого Кризи снова сел за стол и углубился в статью.
* * *
Они неторопливо ходили вокруг бассейна. Слабый юго-западный ветерок шелестел в кронах пальм.
- Когда я умру, - сказал американец - к тебе перейдет этот дом и останется достаточно денег, чтобы поддерживать его в хорошем состоянии.
Несколько минут мальчик разглядывал дом, потом перевел взгляд на открывавшийся вдали вид и снова посмотрел на Кризи, чуть заметно кивнув головой.
- Что у тебя случилось с людьми, которые хотели усыновить тебя в первый раз?
Мальчик развел руками.
- Даже не знаю. Мне показалось, что я им не понравился.
- А тебе они понравились?
- Вроде с ними все было в порядке. Кормили они меня лучше, чем в приюте.
Кризи сверху вниз взглянул на мальчика.
- А второй раз, когда тебе исполнилось тринадцать?
Майкл Саид пожал плечами и сказал: