– Выстрел был сделан из РПГ-7.
Джибриль как бы вскользь спросил:
– Есть хоть какие-то ниточки, которые бы вели к этому Кризи?
– У нас нет ровным счетом ничего. В былые времена мы могли бы обратиться за поддержкой к КГБ, но теперь они нам вряд ли чем-нибудь помогут. – Он поднялся со стула и взял лежавшую на столе форменную фуражку, околыш которой был богато расшит позументом. – Сколько ты собираешься здесь оставаться, Ахмед? – спросил он.
– Сколько понадобится.
Полковник улыбнулся краем губ и, повернувшись к двери, негромко сказал:
– Думаю, ты поступаешь правильно.
Глава 45
– Дунга джусто басне.
Майкл лежал на животе около бассейна. Он повернул голову и взглянул на маленького коричнево-шоколадного человечка, сидевшего в нескольких футах от него в плетеном кресле. На нем были безупречно отутюженные серые фланелевые брюки, подогнанная точно по размеру белая сорочка и до зеркального блеска начищенные черные полуботинки. Лицо его было круглым, почти без морщин, с небольшими черными глазками-буравчиками. Короткие волосы были тщательно причесаны и уложены. Выглядел он так, словно сидел в глубоком кожаном кресле в каком-нибудь офицерском клубе.
– Дунга джусто басне, – повторил человечек. – Эти три слова – библия гуркхских снайперов. Означают они “неподвижный, как камень”. Мы с тобой сейчас начнем занятия. Я хочу, чтобы ты пролежал здесь, подобно камню, полчаса. Твой мозг должен донести этот приказ до каждой части твоего тела, до кончика каждого волоска на твоей голове.
Майкл уперся щекой в твердую известняковую плиту, прикрыл глаза и лежал, стараясь не шелохнуться. Человечек внимательно за ним наблюдал. Через десять секунд он сказал:
– Ты пошевелился.
– Нет, я лежал не двигаясь.
– Ты дернул мизинцем левой руки и чуть изменил положение правой ноги. Даже такие движения могут привести к смерти снайпера. Встань-ка на минутку.
Майкл встал. Миниатюрный непалец тоже поднялся с кресла. Он взял Майкла за руку, и оба они подошли к краю бассейна. Человечек поднял палец и сказал:
– Ястреб может парить в небе на высоте тысячи футов, но если мышь шевельнет хвостом, ястреб ее увидит. Снайпер всегда должен думать о том, что с неба на него смотрит ястреб. Это для него вопрос жизни и смерти. Сегодня ты должен будешь пролежать неподвижно, как камень, полчаса. Завтра – час. Послезавтра – два часа. Ты будешь лежать на камнях и деревяшках, и тебе будет очень неудобно. Я здесь пробуду тридцать дней. Накануне моего отъезда ты должен будешь пролежать дунга джусто басне с восхода до заката. Если же ты не сможешь этого сделать, значит, я никчемный учитель, а ты – бездарный ученик.
– А из винтовки мне надо будет стрелять?
– Да. После того, как ты сможешь пролежать дунга джусто басне четыре часа.
* * *
Человечек этот прибыл на Гоцо прошлым вечером. Кризи встретил гостя около парома. Дома он представил их друг другу.
– Мой сын Майкл. Мой друг – отставной капитан десятого батальона второго полка гуркхских вооруженных сил Рамбахадур Раи. В течение месяца, Майкл, он будет учить тебя стрелять из снайперской винтовки.
В тот вечер за ужином юноша исподволь изучал маленького человечка. На первый взгляд он дал бы ему не больше сорока пяти лет. На стуле человечек сидел очень прямо, все его движения были точны и сдержанны. Кризи рассказал Майклу, что в пятидесятые годы Рамбахадур Раи был семь раз награжден англичанами во время войны с коммунистами в Малайзии и в начале шестидесятых, когда на Северном Борнео сражался с индонезийцами. Среди его наград был даже крест “За боевые заслуги” с пряжкой на орденской ленте.
Майкл лежал на известняковых глыбах, думая лишь о том, чтобы ни один мускул его тела не шевельнулся. На нем были только плавки.
На Гоцо много летучих насекомых, которые кусаются сильнее, чем москиты. Один из таких крылатых мучителей сел Майклу на колено и больно его ужалил. Нога юноши дернулась.
– Ты пошевелился!
– Слепень ужалил, – сказал Майкл, пытаясь как-то оправдаться.
– Он что, жалит сильнее, чем пуля? – спросил Рамбахадур Раи.
Потом непалец встал, подошел к дереву сломал ветку и очистил ее от листьев. Вернувшись, он подвинул кресло поближе к Майклу, зажав гибкий прут в правой руке. После этого сел и произнес лишь одно слово – “дунга”, сократив тем самым девиз гуркхских снайперов.
Майкл пролежал несколько минут спокойно, но потом его снова укусил крылатый кровопийца, на этот раз в правую руку. Он непроизвольно дернулся. А секунду спустя заорал, получив по спине сильный удар тонкой веткой.
– Дунга!
Кризи стоял на балконе кабинета, незаметно для Майкла и непальца наблюдая за этой сценой и улыбаясь. Двадцать лет назад, пройдя специальную подготовку в десантных войсках ВМФ США, а потом в Иностранном легионе, он считал себя экспертом по стрельбе из снайперской винтовки. Потом, встретив Рамбахадура Раи, Кризи понял, что был не более чем скромным любителем, и прошел у своего непальского друга такой же курс подготовки, который предстояло освоить Майклу.
В последующие десять минут гибкий прут трижды наносил хлесткие удары по мягкому месту Майкла. В конце концов юноша не выдержал, повернулся и сел.
– Так лежать, совершенно не двигаясь, просто невозможно, – со злостью сказал он.
Кризи спустился по ступеням, прошел мимо бассейна в сад, нашел три известняковые глыбы, поднял их и понес к тому месту, где сидели Майкл и Рамбахадур Раи. Там он опустил их на землю и положил в ряд с интервалом примерно в фут. Потом из заднего кармана брюк он вынул пачку денег, отсчитал десять банкнот по десять фунтов, положил их под один из камней и кивнул непальцу.
Гуркха встал, снял рубашку, аккуратно ее сложил и положил на стоявший рядом плетеный столик. Потом снял брюки, так же опрятно их сложил и, удостоверившись, что идеальная стрелка нигде не замялась, повесил их рядом с рубашкой. Вслед за брюками последовали ботинки с носками, нашедшие свое место под столиком. На учителе снайперской стрельбы остались лишь белые боксерские трусы. Майкл стоял рядом, озадаченно глядя на гуркху. Рамбахадур подошел к трем известняковым глыбам и улегся на них. Одна оказалась у него под подбородком, другая – под солнечным сплетением, на третью он оперся пальцами ног. Его поза казалась очень неудобной.