– Но ведь как только я скажу Николь по телефону номер дома, они установят за ним наблюдение.
– Так они и сделают. Но днем и в начале вечера они увидят, как в здание входят несколько молодых женщин, каждая из которых вполне могла бы сойти за любовницу сенатора. Что касается Николь, то она придет в нужную квартиру загодя, и они даже не узнают, как она выглядит.
Грэйнджер взвесил слова Миллера, потом спросил:
– А что за второй рискованный момент?
– Он наступит, когда вы будете выходить из дома в одиннадцать часов. Я буду стоять прямо за вами, но несколько секунд вы будете открыты для снайпера. После этого вы вернетесь в дом и останетесь там, пока все не завершится. Думаю, это займет не больше тридцати секунд. – Австралиец посмотрел сенатору прямо в глаза и сказал: – Я готов так рисковать лишь потому, что мы на девяносто пять процентов уверены – они планируют похитить вас, а не убить.
– Но риск все-таки есть? – спросил сенатор.
– Несомненно, – ответил Миллер. – В такого рода делах риск есть всегда. Когда-нибудь раньше вам доводилось бывать под огнем?
– Да, я участвовал в Корейской войне. Был там ранен в бою.
– Ну что ж, сенатор, можете считать, что здесь вы тоже на войне, которая, конечно, отличается от Корейской, но риск от этого меньше не становится. Странно, что благодаря этому дерьму – я имею в виду Мигеля – мы получили такое существенное преимущество. Теперь мы сами можем определить время и место засады. – Он взглянул на часы. – А теперь, думаю, пришло время нанести визит вашей доброй соседке – Глории.
– Зачем?
– От нее мы позвоним Кертису Беннету. Мне надо с ним переговорить.
– О чем?
– О наблюдении за боевиками Моретти. Если в ближайшие сутки после вашего первого звонка Николь многие из них уедут из Детройта, значит, они проглотили наживку. Я хотел бы сообщить вашему другу несколько кодовых фраз, чтоб он смог нам звонить сюда. Когда он позвонит, я буду слушать ваш разговор по параллельному аппарату.
Сенатор встал и потянулся.
– Хорошо, – сказал он. – Кстати, хотел вас спросить, где вы нашли эту женщину – Николь?
– Я тут ни при чем, сенатор, – ответил Миллер. – Ее нашел Кризи.
– Она его подружка?
– Я его об этом не спрашивал.
Глава 37
На следующий вечер в восемь часов позвонила Мэри Беннет. Грэйнджер сидел с Миллером за стойкой бара. Сенатор снял трубку.
– Джим, – сказала она, – это Мэри. Как там у тебя дела?
– Отлично, дорогая. – Он сделал знак Миллеру, который соскользнул с табурета, быстро прошел на кухню и снял трубку параллельного телефонного аппарата.
– Джим, – спросила Мэри, – ты собираешься в Вашингтон пятого числа следующего месяца?
– Конечно, дорогая. Я прилечу в конце этого месяца и пробуду там три недели. Мне бы хотелось купить себе квартирку поменьше. Может быть, ты найдешь время и поможешь мне с мебелью, обстановкой… Ты же знаешь, какой я в этом бестолковый.
– Буду рада тебе помочь, но вкус у меня совсем не такой, как у Хэрриот.
– Мне твой вкус очень по душе, Мэри. Все должно быть просто, без претензий. А что будет пятого числа?
– Будет воскресенье, и мы кое-кого пригласили на обед. Ничего грандиозного, конечно, мы устраивать не собираемся, обещали прийти человек десять, но все они очень милые. Так ты будешь?
– Ничто меня не остановит, – сказал он. – Может быть, тогда ты выкроишь минутку и мы поговорим о новой квартире? Когда приезжать?
– Около часа. Настройся на то, что быстро обед не кончится. Ты же Кертиса хорошо знаешь. До шести не строй никаких планов. Надеюсь, тебе у нас понравится. Компания соберется очень пестрая.
Сенатор улыбнулся.
– Да, друзья у тебя бывают иногда со странностями. С нетерпением жду встречи. Пока, дорогая.
Миллер вышел из кухни, держа в руке листок бумаги, на котором было кратко записано содержание беседы. Он положил его на стойку бара, и оба мужчины стали изучать переданную им информацию.
Взяв в руку карандаш, Миллер подчеркнул несколько ключевых предложений. Потом он кивнул сенатору, они взяли свои напитки и вышли в сад.
– Да, наживку они проглотили, – удовлетворенно сказал Миллер. – Сегодня с часа до шести шесть боевиков Моретти вылетели из детройтского аэропорта в разных направлениях. – Австралиец улыбнулся, видимо, очень довольный собой. Потом он взглянул на сенатора. – Все правильно. Они не настолько глупы, чтобы всей командой отправиться в Денвер. Это было бы слишком очевидно. Но поскольку все они вылетели в течение пяти часов, значит, слежку ФБР они не обнаружили. Иначе их отъезд растянулся бы дня на два-три. – Он снова бросил взгляд на листок бумаги, который держал в руке, и сказал: – Сенатор, вам надо назначить встречу с Николь через четыре дня.
– Зачем же так долго ждать? – нетерпеливо спросил Грэйнджер. – Мне бы хотелось как можно скорее покончить со всей этой дьявольской заварухой и вернуться к нормальной жизни.
– Дело в том, сенатор, что я ожидаю подкрепления, – ответил Миллер. – У Моретти здесь есть уже два-три боевика, значит, всего их будет девять-десять.
– А что за подкрепление к тебе должно прибыть?
– Один человек.
Грэйнджер скептически взглянул на него.
– Значит, шестеро против девяти-десяти? Не очень утешающее соотношение сил, Фрэнк.
Австралиец широко улыбался.
– Отличное соотношение сил, сенатор, – сказал он. – Просто прекрасное.
Глава 38
Джеймс Грэйнджер был напряжен, но страха не чувствовал. Наступало время первой опасной ситуации. Две минуты назад он прошел через кухню и, любезно раскланявшись с удивленным шеф-поваром, вышел из ресторана с черного хода. Оказался он на широкой улице, обсаженной высокими деревьями. Синий “форд” стоял именно там, где сказал Фрэнк. Он же объяснил сенатору, что до выхода на улицу его будут прикрывать, поэтому он будет в относительной безопасности. Сенатор натянул белые нитяные перчатки, которые дал ему Фрэнк.
Напряжение нарастало. На улице, в самой гуще движения, глаза его неотрывно следили за проезжавшими мимо автомобилями, а когда сенатор остановился на красном сигнале светофора, – за пешеходами.
Грэйнджер доехал до нужного ему дома, расположенного на тихой, спокойной улице с трехполосным движением, всего за три минуты. Машину, как ему велели, он поставил в пятидесяти ярдах от здания. Волнение все усиливалось. Сенатор чувствовал, как сильно он нервничает. Он огляделся. На противоположной стороне улицы пожилая женщина выгуливала ухоженного карликового пуделя. Дальше, взявшись за руки, шла влюбленная парочка. Он дождался, пока они поравнялись с машиной, быстро вышел из нее, запер дверь и пошел следом за молодыми людьми. Когда они подошли к дому, сенатор свернул к подъезду.
В стене около двери была вмонтирована панель домофона. Он встал прямо перед ней, загородив собой цифровую панель от посторонних взглядов, и набрал двести четвертый номер. Ему тут же ответил голос Николь. Следуя инструкции Фрэнка, он произнес в микрофон:
– Это Джим. Пятьсот пять.
Щелкнул язычок замка, дверь открылась.
С глубоким облегчением сенатор вошел в подъезд.
Лифт находился прямо перед ним, лестница – правее. Следуя инструкции, он поднялся по лестнице на третий этаж. В дверном проеме двести четвертой квартиры стоял Миллер. В правой руке он держал пистолет. Австралиец на шаг отступил, пропустил Грэйнджера в квартиру, а сам остался у двери еще минуты две, прислушиваясь, не раздастся ли каких-нибудь подозрительных звуков. В комнате сидела женщина. Она и впрямь была красива: длинные темные прямые волосы, высокие скулы, полные алые губы. Одета она была совсем не как любовница важного человека – на ней была джинсовая рубашка, заправленная в джинсы.
Когда он вошел, женщина продолжала спокойно сидеть на софе. Грэйнджер подошел к ней, хотел было поздороваться, но она приложила палец к губам. Сенатор обернулся и увидел, что стоявший у раскрытой двери Миллер чутко к чему-то прислушивается. На нем был черный плащ до колен, раздувавшийся спереди и с боков. Не обнаружив никакой опасности, австралиец закрыл дверь, подошел к обеденному столу, положил на него пистолет и снял плащ. Грудь его закрывал десантный жилет с многочисленными карманами и какими-то специальными приспособлениями. С левого плеча у него свисал странный обрез с очень коротко спиленными четырьмя стволами, с правого – очень маленький автомат со сложенным прикладом. Из подсумка выглядывали три запасных обоймы. Фрэнк расстегнул жилет. Потом взял со стола пистолет и сунул его в кобуру, надетую на левый бок. Он улыбнулся и сказал: