– А, – выдал Барри с сомнением в голосе.
Дальше за столом Мэри сидела перед картонной тарелкой – квадратной и неглубокой – с приготовленным в микроволновке обедом. Шведские фрикадельки и лапша в соусе были ее любимыми блюдами, хотя иногда она изменяла привычке со стейком Солсбери, политым грибным соусом, и макаронами с сыром.
Гарри не ел, отмахнувшись от предложения Барри съесть гамбургер.
– У меня их много, – сказал Барри.
– Я в этом не сомневаюсь, спасибо, – сказал непроницаемый Гарри.
Обеденный час пробил и в закусочной «Metro Diner», которая была битком набита людьми. Я нигде не видел двух детективов из отдела убийств. Однако я знал, что они уже проверили все операции по моему расчетному счету, прежде чем я его закрыл: траты в оружейной лавке, в магазине одежды… в канцелярском? (Купил ли я в тот вечер бумагу? За нее я должен был расплатиться наличными из коробки.) Но хотя мой мозг не припоминал никаких других расходов, я не мог отделаться от ощущения, будто среди замаскированных этими неясными клочками воспоминаний подробностей оставалось еще что-то… что-то, в сравнении с бумагой куда более важное. Что бы это ни было, я знал: копы скоро постучатся в мою дверь, и лучше бы Лилиан проведать мою квартиру до их прихода. А пока пусть в ход пойдет бейсбольная бита, некогда – мой единственный инструмент так называемой «самообороны». Ухватив ее покрепче, я встал перед монитором своего компьютера – как если бы это был ненавистный питчер неприятельской команды. Замах, удар – и…
– Итак, – взял быка за рога Ричард, – у нас проблемы, и вы все это знаете.
– Правда? – спросила Шерри. – Какие еще проблемы? Ты же говорил, что вытурил Фрэнка. А тут еще и Перри возьми и сдохни.
– Не все всегда идет по плану, – развел Ричард руками.
– Да, совсем как с той девицей Андреа, что умерла у тебя на столе, – сказала Кэрри, которая полуложкой-полувилкой то и дело набивала себе рот таинственной подливкой. – Ты сказал, что Фрэнк исчезнет без шума. И что? Теперь все знай себе шумят.
– Прежде чем говорить, Кэрри, прожуй хорошо, а то ведь недолго и подавиться. Да, и пока ты жуешь, я вот что тебе скажу – проблема вовсе не в Домино, а в Перри Стаковски. Он был белой вороной.
– В каком смысле? – уточнила Мэри.
– Проще говоря, Перри не был полноценным членом нашей семьи.
– О, Рич, вот только ты не начинай. Мне и дома хватает проповедей на тему семьи. Не обременяй меня еще одной.
– А вот это ты зря, Мэри, – ответил он. – Вот скажи, с кем ты предпочла бы провести время, не говоря уж о большей части сверхурочной работы, – с теми, кто ждет тебя дома… или с нами?
Мэри замолчала и посмотрела на пустующий поддон для микроволновки.
– То-то же. Мы тоже твоя семья, хочешь того или нет. А для кого-то из вас мы даже больше семья, чем кровные родственники. Вспомните своих мужей, жен, детей, свекровь и тещу… многих бы вы охотно посадили за этот стол? То-то же… и это, уверяю вас, не какое-то там простое совпадение. Вы – мой истинный избранный круг.
Тем временем у себя дома мне пришлось взять тайм-аут, так как я забыл отключить компьютер от сети. Я не собирался привлекать внимание Лилиан, учиняя пожар в старом здании (и, дорогая Кэрри, я собирался уйти не без шума, а прогрохотав на всю округу). И вот, когда опасность возгорания была устранена, я замахнулся битой снова. Результат меня не порадовал – просто паутина трещинок на мониторе. Внизу, в закусочной, среди всего этого жевания и болтовни в обеденный перерыв, мой первый удар остался незамеченным. Но начало я положил. Следующий выплеск гнева был посвящен Андреа и всем другим, кого Умник Ричард самонадеянно умял. Я хорошенько прошелся по монитору, превратив его в месиво из стекла и пластика, раскиданное по полу. Рядом с ним упала, пораскинув зубами, клавиатура, на которую ярость моя обрушилась подобно цунами. Пока я крушил системный блок, в закусочной внизу все-таки воцарилась кратковременная пауза в разговорах, и даже гомон на кухне поутих. И вот Лилиан наконец подняла глаза к потолку – то есть в сторону моей квартиры.
– Раз уж мы – «избранный круг», это касалось и Перри, – возразила Мэри. – Ты сам только что сказал: он не был членом нашей семьи.
– Полноправным – уж точно. Я надеялся, со временем он станет таким. Но я не думал, что потребуется так много времени, чтобы отучить его от всей той музыкальной чепухи, на которую он тратил себя. Он не был полностью сосредоточен на единственной важной вещи в нашей жизни – корпоративной этике. Вот и оступился. И теперь его нет.
– Извини, Рич, но звучит так, будто ты сейчас о Фрэнке говоришь. Вот уж кто-кто, а Фрэнк никогда одним из нас не был. И все же зачем-то ты его здесь держал.