-Так что, они все еще веселятся, пьют и всеми любимые придворные мужья бестактно лезут под юбки вчерашним скромницам Франции.
-И король?-сорвалось словно осенний, беспощадный ветер с моих губ, когда за окном раздался гул грома.
-Не-е-ет.-Виктория облизнулась.-король ушел с этого праздника сразу после Вас, милая моя Габриэль, и, если это так утешит девичью скромность,-она приобняла меня за талию.-совершенно один. Даже придворные заметили, как пылкий любовник всего Версаля покидает зал в полнейшем одиночестве.
-Он у себя?-спросила я, надеясь, что поэтесса, как самые острые ушки всего королевства, знает ответ на столь интимный вопрос.
-Да. В своих покоях.-Виктория улыбнулась.-у себя. Я проходила только что мимо, и я уверенна, что пламя свечи горит настолько ярко, что очевидно, ибо свеча новая.
-Будет ли считаться дурным тоном, если я предложу ему чаю?-спросила растерянно я понимая, что в глазах собеседницы выгляжу совершенно нелепо.-или лучше присоединиться к нему за завтраком?
-Если не секрет, то зачем? Неужели, после предательства Бельгарда Вы еще храните в своей душе желание любить мужчину?-Виктория улыбнулась.
-Вы меня осуждаете, верно?-я вздохнула.-но ничего постыдного в этом нет. Вы лучше меня знаете, что любить это совершенно святое чувство.
-Любить…-Виктория склонила голову на бок и ее короткие, пшеничные волосы чуть склонились в сторону.-любить это святое чувство, а взаимно так еще и Божественное, но только к чему это? Габриэль, дорогая моя,-поэтесса сжала своими холодными руками мои тонкие кисти.-мы говорим с Вами о короле Франции, что готов положить свою голову на плаху за Вас, но на что готовы Вы, чтобы быть с ним?
-Помочь ему стать лучше…-прошептала я покидая свои покои.
В холодном молчании камня я всегда прислушиваюсь к эху собственных шагов, как будто мышь среди замка, что пытается не оставить своего присутствия. Мне становилось от смущения, что я сама иду в покои короля без принуждения то жарко, то просто огненно-горячо. Щеки заливались румянцем самых ветреных девиц, что краснеют лишь тогда, когда настойчивый кавалер, облизывая мочку говорит самые разные непотребства. С каждым приближающимся шагом становилось холодно. Мороз бил по коже ног поднимаясь от пяток к бедрам заставляя мурашки россыпью пробегать по бархатным линиям тела. Становился душно, я словно задыхаюсь от переполняющих меня двояких чувств. Как будто хочешь любви того, кто более всего ненавистен сердцу, но ты не можешь остановить раскаты собственного безумного желания помочь, когда тебя и не просили. Я остановилось у тяжелых дверей спальни, за которыми король Генрих Наваррский громко рассуждал сам с собою о чем-то личном, о чем-то тяжелом и я постучалась. Робко, словно одергивая руку каждый раз на последней звонком звуке, но уверенно держа чашку с чаем.
-Входите.-послышался его тяжелый, как и мои чувства, голос.
-Король…-произнесла я тихим голос открывая со скрипом дверь.-прошу прощения, за столько поздний визит к Вам, Генрих, но я подумала, что Вы захотите чаю.
-Габриэль…-прошептали губы короля на одном дыхании.-как Вы…как Вы тут…-перебирая растерянно фразы он пытался что-то показывать руками. Он нервничал, и это было совершенно невинно.-почему Вы еще не в постели?
-Снился сон страшный.-я вздохнула.-пока что не хочу снова окунаться в этот кошмар.
-Ах, сон.-Генрих облизнулся.-хотите конфитюра?
-Конфитюра? Кажется, Ваш любимый десерт, король мой.-я аккуратно села на край его ложе.-когда-то давно, мама говорила, что каждый король отличается своей любовью к сладкому и это касается не только медовых сот спрятанных между женских ног. Говорят, что во Франции набирает популярность пирожное «Фрейлина».
-Какое интересное название.-он отпил глоток крепкого чая.-может быть, еще и рецепт знаете?
-Все просто.-я улыбнулась.-это корзиночка из слоенного теста, а начинка сладкий творог. Думаю, что слишком пресная сладость для любителя конфитюра, и я не обидеть Вас хочу. Не подумайте ничего дурного.
-Что за сон Вам снился?-спросил король допивая напиток.-или это тайна?
-Давайте не будем об этом.-я вздохнула.-король мой, я хотела поблагодарить Вас.-медленным шагом, я подошла к нему, чтобы сжать в своих руках грубые ладони мужчины.-Вы так много для меня сделали, что мне стыдно.
-Для Вас?-его тяжелые кисти крепко сжали мои руки.-как раз для Вас я не сделал ничего. Совершенно. Может быть, Вы чего-то хотите? Лично Вы.
-Собственной просьбы у меня нет, король мой.-я грустно улыбнулась, но заметив тревогу в этих когда-то беззаботных глазах, я не на шутку испугалась. Резко встав на колени, я положила ладони на его колени, и нахмурилась.-вижу, что сердце Ваше не спокойно. Что тревожит Вас, Генрих?
-Милая, как я могу? Как я могу нагружать Вас проблемами моими и королевства, когда на Ваши хрупкие плечи возложено и без того катастрофически много?
-Прошу Вас, король, позвольте мне помочь Вам.-шепотом произнесла я.
-Хорошо. Во Франции разгорается религиозная война.-Генрих отвел взгляд.-понимаете, ненавидящие католики гугенотов готовы вырезать каждого отличимого верой. Что делать…я не знаю. У меня опускаются руки, ибо я знаю, что гугеноты проиграют эту войну.
-Вы же сами гугенот.-удивленно ответила я.-и Вы сомневаетесь в своих людях.
-Я слишком хорошо знаю католиков.-он ухмыльнулся.
-Ничего о них Вы не знаете.-прошептала я поддавшись чуть вперед.-разве я пытаюсь убить Вас? Вас, гугенота…а ведь я католической веры. Мой Бог оберегает Вас, когда я молюсь ему не скрывая слез. Он бережет Вас, когда я нагая душой прошу его о защите моего короля. Думаете, что это все моя фанатичная ложь? Тогда посмотрите вокруг. Бог, что всегда находится возле Вас, словно излучая сияние бережет Вас от невзгод, и уберегает от войны. Разве Вы не хотите стать частью этого мира? Сыном Христа за борьбу против травли слабых, против блуда и несправедливости.
-Ах, Габриэль, милая, но что могу я?-Генрих крепче сжал мои руки.-я в замешательстве. Не понимаю, как до этого дошло.
-Не повторите же Вы этого страшного дня. Прошу Вас, король мой, прошу всем своим сердцем, не допустите же Вы второй ночи святого Варфоломея.
-Вы беспокоитесь о гугенотах?-удивился король.
-Я беспокоюсь за людей.-продолжила шептать я.
И мы замерли, как и время вокруг нас. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть ту минутную нежность, что окутала обоих. Его серые глаза, что были так схожи с «печалью» заволакивали мою робкую душу все сильнее в свои петли судьбоносного прикосновения. Еще один миг, и я закрываю глаза, вдыхая запах резкого дождя, и ощущая на губах мягкое прикосновение его губ. Горячий поток разливался по телу заставляя мысленно сходить с ума. Может быть, я поступаю неверно, да только не способна я любить этого мужчину.
-Я говорила, что нет у меня собственной просьбы, но только сейчас я имею их две.-прошептала я.
-Любой каприз.-прорычал король сжимая мои плечи.-любое желание. Даже самое безумное.
-Прошу Вас не ввяжитесь в войну, а помогите своим людям избежать судьбы дня святого Варфоломея.-прошептала судорожно я.-и прошу Вас еще об одном…
-Милая…-король не отпускал моей руки до последнего.
-Прошу Вас, Генрих, отпустите меня домой. Прошу Вас, как короля, что способен даровать свободу. Меня стены Лувра душат меня словно веревки виселица самую порочную висельницу, что под громкий свист ведут на эшафот.-я крепко сжала его руки, и отпустить их словно не хватало смелости.
Почему душа ко мне так жестока? Почему сердце хочет его любви, но только телом я не способна подпустить его к себе…почему я хочу обнимать его, но ни в коем случае не оказаться в его объятьях? Его серые глаза, словно вечернее небо самой суровой зимы, где нет места просвету солнца. Мне бы целовать его губы, да только не быть целованной им. Как больно осознавать, как больно сопротивляться…