Холодная мокрая ладонь тронула мое плечо, и я в ужасе отшатнулась. Мне показалось, что мертвец выплыл из мутной глубины, выбрался на грязный берег и схватил меня, чтобы утащить за собой.
- Ты чего? - спросила Катя, отряхивая ноги от налипшей грязи.
- Ни… ничего.
- Тогда одевайся. А то вся уже синяя.
Подруга побрела к машине. Я двинулась за ней как сомнамбула.
- Не дрейфь, - сказала Катька, натягивая свитер. - Все позади. Сейчас вернемся в город, первым делом помоем машину. Потом вычистим квартиру. Приборы, которыми пользовался этот… потерпевший… Так вот, приборы, которыми пользовался потерпевший, лучше выбросить. Пожертвуешь богемским стеклом и мейсенскими тарелками?
Я кивнула. Зубы стучали так сильно, что говорить не было никакой возможности.
- Потом переберем продукты, - продолжала Катька. - От них тоже лучше избавиться. Потому что его скорее всего отравили.
- Отравили?
- Мария, ты не горное эхо. Да, я думаю, его отравили, - подтвердила Катька. - Видела пену в уголках рта? И губы синие. Ну, губы, предположим, у мертвых всегда синие, а вот пена…
- Хватит! - не выдержала я.
- Ладно. Садись в машину, - велела Катька. - Поехали домой.
На негнущихся ногах я обошла тепляковскую «Газель», взгромоздилась на сиденье. Оно было холодным, словно мертвая кожа покойника. Господи, ну почему меня преследует этот образ?!
Катерина захлопнула дверцу, повернула в замке ключ зажигания.
- Сейчас, немного прогреем кабину, - сказала она и сунула руки под мышки. Я последовала ее примеру.
Катерина помолчала еще минуту и вдруг спросила, есть ли у меня дома яды. Я даже перестала стучать зубами.
- С ума сошла! Откуда?!
- Ну, не знаю. Ты же художник, а художники иногда пользуются химикатами. Белилами, сурьмой…
- Ничего подобного у меня нет!
- А у Павла?
Я испуганно уставилась на Катьку. Подруга сосредоточенно смотрела прямо перед собой. Мне показалось, что она избегает моего взгляда.
- У Павла? Зачем ему яды?
- Не знаю, - повторила Катька все тем же двусмысленным неопределенным тоном, который мне страшно не нравился. - Не знаю. Может, с работы принес. Из адвокатской конторы. Или клиент попросил взять на хранение.
- Прекрати! - сказала я. - Порешь всякую чушь, противно слушать!
Катька поджала губы. Нехотя повернулась ко мне и встретилась со мной взглядом.
- Но чем-то же он отравился…
Я замерла. Что же это получается? Получается, что в моих шкафчиках хранится ядовитое вещество? Причем хранится рядом с продуктами? Или в продуктах?… Стоп, стоп! Я провела трясущейся рукой по щекам.
Не может этого быть. Кофе я вчера пила, причем пила не одна, вместе с Ванькой. Катерина заваривала чай, и его мы тоже пили. Значит, кофе и чай чистые. А что может быть отравленным? Что?! Да нет, ерунда. Кому понадобится подсовывать мне отраву? Кто заинтересован в моей смерти? Пашка?… Не верю. А кроме мужа, никаких родственников и наследников у меня нет.
- Поехали домой, - попросила я дрожащим голосом.
Катька вынула руки из-под мышек, взялась за руль. Через двадцать минут мы выползли из поселковой грязи на ровную асфальтовую дорогу и прибавили скорость.
Городские многоэтажки уже вырисовывались на горизонте, а я все еще сидела неподвижно, придавленная страшными сомнениями.
Неужели кто-то мог желать моей смерти?
Кто?… За что?…
Ответа не было.
* * *
Мы доехали до центра города, и небо окончательно прояснилось.
- Смотри, - сказала Катька, пригибая голову и выглядывая в окно, - солнышко!
- Кать, как мы машину-то мыть будем? - заволновалась я. - Уже без пяти шесть. Народ выползать начнет! Кто на работу, кто с собаками погулять. И что? На виду у всех начнем с колес грязь счищать? Да и негде во дворе, там машин полно, соседи ругаться будут…
- Да. Ты права, - вздохнула Катька и решила: - Ну, делать нечего. Давай искать автомойку. Есть же круглосуточные.
Прошло не меньше часа, прежде чем мы нашли работающую мойку. Заспанный рабочий, зевая, оглядел нашу «Газель», облепленную грязью по самые уши, и заломил двойную таксу. Я тут же согласилась.
А Катерина подтолкнула меня в бок и прошипела:
- Деньги откуда возьмем? Я свои гаишнику отдала!
- Значит, так: сиди на месте и следи, чтобы машину хорошенько отмыли. - Я быстро сориентировалась в ситуации. - А я смотаюсь домой за баксами. Если есть круглосуточные мойки, то есть и круглосуточные обменники. В любом случае выбора у нас нет. Я поехала?
- Давай. Только побыстрей, а то что я ему скажу?
И Катька кивнула на рабочего, приступившего к своим обязанностям.
Я чмокнула ее в щеку, выскочила на обочину и замахала руками. Поймала раннего таксиста, быстренько объяснила ситуацию. Водитель заколебался, подозрительно осматривая мой внешний вид, но я пообещала чаевые в баксах, и шофер дрогнул.
- Ладно, давай садись, - сказал он, распахивая дверцу, но, увидев мои ноги, по колено обляпанные грязью, сморщился: - Подожди, сначала газетку постелю. И где тебя носило с утра пораньше?
Я, как вы понимаете, ничего ему не ответила.
До дома мы доехали быстро. Полупустые утренние дороги не мешали нам развивать предельную для города скорость. Шофер въехал во двор, остановил машину, подозрительно поинтересовался:
- А черный ход тут есть?
- Нет, - ответила я. - Хотите, можете со мной пойти.
- Ладно, дождусь. Только ты побыстрее.
Я нырнула в подъезд, взлетела на седьмой этаж, молясь только об одном: чтобы меня никто не увидел. И на этот раз боженька смилостивился и не стал посылать навстречу соседей.
Я открыла дверь, скинула кроссовки в оболочке из глины. Подбежала к серванту, вытащила из вазы оставшиеся четыреста долларов. Сунула их в карман джинсов, вернулась в прихожую. Немного поколебалась и направилась в ванную. Мертвый холод намертво застрял в моих ладонях, и мне хотелось поскорее смыть это ощущение. Я схватила кусок мыла и вдруг остолбенела.
На туалетной полочке лежали мужские часы. Дорогие часы, кажется, «Ролекс».
Я уронила мыло в раковину, двумя пальцами взялась за ремешок, приподняла часы с полки. Действительно, «Ролекс». Выходит, покойник, прежде чем сесть за стол, вымыл руки, как и полагается приличному человеку. Снял часы, чтобы не намочить, и забыл их на полке.
Я на секунду прикрыла глаза, но времени на мои дамские слабости уже не оставалось. Во дворе томился ожиданием шофер, на автомойке страдала Катерина.
Я бросила часы под ванну. Вот так. Пусть полежат пока. Потом сообразим, что делать дальше.
Я вышла из ванной, погасила свет. Вспомнила, что так и не вымыла руки, но возвращаться не захотела. Достала из обувного шкафчика старые кеды, обулась, постояла в раздумье: ставить квартиру на сигнализацию или не надо?
Решила, что лишние свидетели раннего ухода мне не нужны, и не стала звонить на пульт. Вышла из квартиры на цыпочках, бесшумно прикрыла за собой дверь.
На этот раз я не поленилась, тщательно закрыла дом на все замки. Выдернула ключ, обернулась и встретилась взглядом с Ниной Ивановной.
Она неприлично таращилась во все глаза на мой бомжовый прикид.
- Боже, в каком ты виде! - возмутилась Нина Ивановна, рассматривая разводы грязи на джинсах.
- Я машину мою, - сказала я и стукнула по кнопке вызова лифта. Тут же подумала: «Дура, зачем это сказала?» Но было уже поздно.
- Машину? - не поняла соседка. - Какую машину? Пашину? А почему…