- Пойду, пожалуй. Продержишься два дня? Я боюсь, что тебе продуктов не хватит. Давай я быстренько в магазин сгоняю?
- Мария, нас тут кормят! - перебила Катерина. - Не домашними сырниками, конечно, но вполне съедобно! Так что не волнуйся и занимайся своими делами.
Прежде чем отправиться домой, я решила заглянуть к Феликсу Ованесовичу. Благодаря подозрительной совестливости Теплякова у меня образовалась внушительная сумма в долларах. И я могла выкупить мамин браслет, не дожидаясь окончания оговоренного месяца.
Я приготовила семьсот пятьдесят долларов, положила их во внутренний карман куртки и двинулась к ювелирному магазину. Вошла в магазин, поздоровалась с продавщицей, попросила позвать директора.
Продавщица, уже знавшая меня в лицо, приветливо кивнула и отправилась в служебное помещение. Отсутствовала она так долго, что я заволновалась. Феликс Ованесович не хочет меня видеть? А! Наверное, он решил, что мне не хватило семисот долларов и я пришла просить еще. Ничего, сейчас я его приятно удивлю.
Ювелир появился в зале через двадцать минут. Его полное лицо почему-то было багрового цвета.
- Феликс Ованесович! - встревожилась я, забыв поздороваться. - Что с вами? Вы болеете?
- Э-э-э… Нет, не болею, - проблеял в ответ мой знакомый.
Я похлопала глазами. Что происходит?
- Может, я не вовремя? - спросила я. - Вы заняты?
- Э-э-э… Да, то есть нет. Не занят.
Я не переставала изумляться все больше и больше. Ничего не понимаю. Почему старый знакомый нашей семьи не смотрит мне в глаза? Может, он на меня за что-то сердится? Я не стала строить догадки и спросила прямо:
- Феликс Ованесович, я вас чем-то обидела?
Ювелир наконец бросил на меня настороженный взгляд.
- Ничем.
- Тогда почему вы так странно разговариваете?
Феликс Ованесович взял себя в руки, отворил дверь, ведущую в подвальчик, и пригласил:
- Прошу.
Мы спустились по ступенькам, дошли до маленького кабинета директора. Хозяин обогнул меня, прошел к своему креслу, тяжело опустился на сиденье. Я осталась стоять.
- Присаживайся, - пригласил ювелир.
- Я ненадолго, - ответила я сухо. Поведение хозяина магазина мне сильно не нравилось, и я решила не затягивать визит.
Я достала из куртки семьсот пятьдесят долларов, протянула их ювелиру:
- Возьмите.
- Что это? - притворился непонятливым Феликс Ованесович.
- Это деньги за мамин браслет. Семьсот пятьдесят долларов, как договаривались.
Глазки ювелира непрерывно блуждали по комнате, не останавливаясь ни на одном предмете. И меня они пугливо обходили стороной.
- Видишь ли, Мария…
Ювелир умолк. Я тоже молчала, потому что меня охватило неприятное предчувствие.
Феликс Ованесович собрался с силами и завершил фразу:
- В общем, твоего браслета у меня уже нет.
Я ничего не ответила. Наверное, потому, что не удивилась. Таким образом, мы замолчали вдвоем и молчали долго.
- Вы его продали? - наконец задала я вопрос.
Ювелир беспокойно побарабанил пальцами по столу.
- Не совсем…
- Ну что вы юлите? - почти закричала я. - Подвернулся выгодный клиент, да? Так и скажите!
Феликс Ованесович ничего не ответил. Перестав барабанить по столу, он теперь тоскливо рассматривал свои толстые пальцы.
- Не удержались, значит, - сделала я вывод. - Ну и к чему было устраивать эту комедию, разыгрывать из себя честного человека? Купили бы сразу браслет за семьсот долларов и не выпендривались! Зачем было подавать мне надежду?
- Маша, - начал ювелир, но я не стала его слушать.
Забрала свои деньги и вышла из кабинета. Меня душили слезы.
Неужели нет на свете порядочных людей?
Следующие два дня прошли, как обычно, в рабочем ритме. А наступивший за ними выходной был полон хлопот.
Утро ушло на походы по магазинам. Я закупила множество необходимых продуктов. Приволокла домой тяжеленные сумки, быстренько собрала передачу для Кати, съездила в больницу. Катерина выглядела так хорошо, что я втайне понадеялась на скорую выписку и очень этому обрадовалась.
- Катя, я ненадолго, - сказала я, ставя пакет с едой на стул у кровати. - Завтра годовщина, - напомнила я. - Нужно готовиться.
- А-а, ну да, - сообразила Катя. - Тогда не теряй время! Может, все-таки попросить девочек тебе помочь?
- Не надо, - отозвалась я на ходу. - Справлюсь.
- Вот коза упрямая, - с досадой произнесла Катя, но я ей не ответила, чмокнула в щеку и побежала.
Весь день прошел в хлопотах на кухне. Я приготовила большую кастрюлю борща, напекла целую гору блинов. Заранее нарезала сыр, колбасу, ветчину, уложила их в пластиковые контейнеры. Забила морозильник упаковками готовых пельменей, перемыла овощи и зелень. Купила несколько бутылок водки и сухого вина. В общем, сделала все, как полагается.
Вечером я лежала на диване, совершенно обессилевшая. Позвоночник ныл и не разгибался, ломило предплечья. Может, не стоило отказываться от помощи Катиных подруг? Еще придется убирать со стола. Я тихонько застонала, представив себе гору посуду, которую придется перемыть. В памяти всплыла дурацкая рекламная фраза: «Почему Алла Ивановна не боится, что ей придется мыть столько посуды?» Дура, потому вот и не боится!
Я присела на диване, оглядела комнату долгим взглядом. Надо решить, куда я поставлю стол. Впрочем, что за вопрос, конечно, в центре! Да, нужно собрать большой обеденный стол, который хранится в кладовке. Лучше сделать это прямо сейчас, потому что завтра с утра полагается идти на кладбище.
Я встала и поплелась в кладовку, достала столешницу, упакованную в плотную оберточную бумагу, взяла ножки и фурнитуры. Перенесла все в гостиную и принялась за дело.
Зазвонил телефон, я схватила трубку, не глядя на определитель.
- Машуня, привет.
- Привет, муж, - ответила я, прикручивая ножки к столу.
- Чем занимаешься?
- Стол обеденный собираю.
- Что? - не понял Пашка. - Какой? Зачем?
Я вздохнула. Надо же, Пашка забыл.
- У мамы завтра годовщина, - сдержанно напомнила я.
В трубке зазвенела паническая пауза. Потом мужа было трудно остановить.
- Маша! Прости! Я совсем забыл!
- Ничего, - пробормотала я, прикручивая вторую ножку.
- Как это «ничего»?! Свинство это с моей стороны! Машка, как же ты там совсем одна? Господи, я завтра же прилечу…
- Отставить! - велела я жестко. - Все уже сделано, никакая помощь мне не требуется.
Пашка замолчал. Потом недоверчиво спросил:
- Наняла официантов, что ли?
- Глупости! - отрезала я. - Я сама все приготовила!
- Сама?! - Пашка поперхнулся. - А деньги? - спросил он наконец. - Откуда деньги взяла?
Я не стала темнить и честно призналась, что продала мамин браслет с бирюзой.
Пашка застонал. Я услышала, как что-то с грохотом упало на пол. Ясно. У мужа приступ позднего раскаяния.
- Продала браслет! Бедная девочка! Маш, я скотина! Забыл про годовщину и не оставил тебе денег… А ты тоже хороша, могла бы напомнить!
- Паш, не кричи, - попросила я. - У меня и так голова раскалывается.
Муж немного помолчал, подумал и торжественно пообещал, что, как прилетит, сразу выкупит браслет.
- Не получится, - сказала я грустно.
- Что? Говори громче, не слышу!
- Может, ты глохнешь? - предположила я. - Тогда тебе нужно масло для глухонемых.
- Что ты сказала? - снова переспросил Пашка.
- Точно глохнешь, - сделала я вывод. - Все! Покупаю специальное масло!
- Маш, я ничего не понимаю…
Прикрутив последнюю ножку, я полюбовалась со стороны на дело своих рук. Сколько неожиданных талантов открылось во мне за последние две недели!
- Народу много собирается? Кто-нибудь уже звонил?
Вот ведь странно! Почему никто не звонил? Так я мужу и ответила: мол, никто не звонил.
- Никто? - изумился Пашка. - Странно… Должны были позвонить, спросить время.
- А может, нужно было самой гостей пригласить?
- Нет, так не делается. Обычно люди, которые помнят о годовщине, звонят и спрашивают, во сколько приходить. Или во сколько ты на кладбище собираешься, если хотят вместе на могилу пойти. В таких случаях гостей не приглашают, это тебе не банкет.