- Да, да, - пробормотала я. - Сам понял, значит… Очень трогательно…
Но гость продолжать тему не стал и миролюбиво спросил:
- Маша, у тебя есть записи маминых спектаклей?
- Конечно, - ответила я. - Какой вам нравится больше всего?
Ираклий Андронович подумал.
- «Дон Карлос».
Я прошла в кабинет. Достала из секретера диск с оперой, вернулась в гостиную. Вставила тонкую пластину в проигрыватель, включила воспроизведение и на цыпочках прокралась к столу.
Комнату наполнил глубокий низкий голос, похожий на густой расплавленный шоколад. Честолюбивая испанка Эболи стремительно понеслась навстречу своей гибельной судьбе.
Странно, что мама так любила эту роль. По-моему, ее характер был прямой противоположностью характеру испанской принцессы. Хотя что я знаю о мамином характере?
Я опустила голову, вызвала воспоминания из прошлого. Вот я, двенадцатилетняя девчонка, вбегаю в прихожую и натыкаюсь на мамину секретаршу Олю.
- Тш-ш-ш, - шипит она. - Мама работает!
- Я на одну минутку, - бормочу я и открываю дверь.
Мама стоит, склонившись над журнальным столиком. Ее руки упираются в столешницу, спина выпрямлена. Перед мамой лежит секундомер, от которого она не отрывает глаз. Мама делает вдох полной грудью и очень-очень медленно выдыхает обратно. Нужно, чтобы время выдоха занимало не меньше двух минут. Чем дольше выдыхаешь, тем лучше. Эта дыхательная гимнастика длится очень долго, минут сорок, а то и час. Маме нельзя мешать: упражнение требует полной сосредоточенности.
Я стою на месте и нетерпеливо переминаюсь с одной ноги на другую. Во дворе меня ждут подружки, с которыми мы решили пойти в кино. Я хочу попросить денег на билет и предупредить, что вернусь через два часа.
Но мама не обращает на меня никакого внимания и, делая дыхательную гимнастику, смотрит только на секундомер.
Я жду так долго, что у меня начинают подкашиваться ноги. Наконец мама оборачивается. Выпрямляется, сухо спрашивает - в чем дело?
Я срывающимся от волнения голосом излагаю просьбу. Мама, не дослушав до конца, говорит:
- Деньги в сумке. И, ради бога, не мешай мне больше!
Поворачивается, наклоняется над столом, упирается в него руками. Упражнение начинается снова.
Я выскакиваю из подъезда, радостная, оживленная, озираюсь кругом… Но меня уже никто не ждет. Девчонки ушли в кино полчаса назад. Я стою посреди пустого двора и рассматриваю новенький железный рубль на ладони.
Такое вот детское воспоминание. Смешно, правда?… До слез.
«Ун ди ми ресто, ун ди ми ресто, ун ди ми ресто», - пела мама все выше и выше, подбираясь к главной высокой ноте. И попала в нее точно, словно дротиком в центр нарисованного круга. Зазвенела и оборвалась высокая нота, оркестр доиграл окончание арии. Наступила тишина. Четвертое действие оперы закончилось.
Проигрыватель остановил диск, с мягким щелчком вытолкнул его наружу. Я взглянула на гостя.
Ираклий Андронович сидел вполоборота ко мне, опираясь локтем на стол и прикрывая ладонью глаза. Услышав щелчок, он вздрогнул, отнял руку от лица и оглянулся.
Я снова поразилась выражению его глаз.
- Как странно, - сказал гость. Покачал головой, подумал о чем-то и еще раз повторил, глядя в пустоту комнаты: - Как странно.
Я не стала спрашивать, что он имеет в виду. Как говорится в одной испанской пословице: есть покрывало, которое лучше не приподнимать.
Ираклий Андронович встал. Не глядя на меня, отрывисто произнес:
- Мне пора.
Я поднялась следом за ним, вышла в прихожую, чтобы проводить гостя.
Ираклий Андронович снял с вешалки куртку, перебросил ее через руку. Привычно стукнул концом трости по носкам своих ослепительных туфель, сказал, по-прежнему не глядя мне в глаза:
- Спасибо, Маша.
- Не за что, - ответила я.
- Я не прощаюсь. Мы скоро увидимся.
На этот раз я не услышала в обещании никакой скрытой угрозы, поэтому и не испугалась. Кивнула, открыла дверь. Ираклий Андронович сделал шаг за порог и вдруг задержался.
- Значит, желтые?…
- Желтые, - подтвердила я.
Гость кивнул. Вышел на лестничную клетку и медленно пошел вниз, не вызывая лифт.
Я закрыла дверь и несколько минут постояла, прислушиваясь к затихающему звуку неровных шагов.
Так закончился этот странный день. Годовщина маминой смерти.
- Неужели никто не пришел? - в третий раз переспросил меня муж. - Вот сволочи!
Я молча пожала плечами, разглядывая узор на оконных шторах.
Прошло три дня после годовщины. Я отработала положенные два дня и наслаждалась выходными. Утром съездила в больницу, навестила Катерину. Повод для оптимизма был налицо: подруга уверенно шла на поправку. На душе у меня было легко и празднично.
Действительно, в последнее время дела складывались просто прекрасно! Мало того что в моем кармане внезапно осела фантастическая сумма, так еще через неделю я получу огромную зарплату! Верно говорят: деньги к деньгам.
Подозрения в краже с меня сняты. Мой странный гость, Ираклий Андронович, подтвердил это прямым текстом. Узнать бы еще, кто отравил Штефана и пытался меня подставить…
- Машуня, я скоро вернусь, - напомнил о себе муж. - Дня через три-четыре.
Я очнулась от своих размышлений.
- Значит, справился с делами досрочно? Это хорошо.
Пашка немного помолчал и неловко произнес:
- Я соскучился. Домой хочется, сил нет.
- Потерпи, всего три дня осталось. Паш, ты мне сообщи номер рейса. Я хочу тебя встретить.
- Охота тебе мотаться в аэропорт по такой погоде? А-а-а, - догадался муж. - Хочешь убедиться, что я летал в Нефтеюганск по делам, а не на Кипр с любовницей…
- Не говори глупости! - сердито оборвала я.
Пашка засмеялся.
- Прости. Конечно, я тебе перезвоню, когда возьму билет. Целую, Машуня.
- Целую, - эхом откликнулась я. Прошлась по комнате, остановилась у окна, не переставая думать о своем, о девичьем.
Значит, Пашка возвращается немного раньше, чем обещал. Хорошо это или плохо?
Я прислушалась к своим ощущениям. Однако разобраться в этом вопросе было не так-то просто.
С одной стороны, хорошо. Мужа я люблю.
С другой… Есть щекотливые моменты.
Во-первых, все еще не поставлена окончательная точка в истории с убийством Штефана. Посвящать Пашку в подробности у меня нет ни малейшего желания: я пока в своем уме. При всех своих положительных качествах муж невероятно ревнив. И как только я обрисую ему внешность убитого мужчины, можно считать, что свидетельство о разводе у меня в кармане.
Действительно, что может подумать ревнивый муж, когда жена, краснея и запинаясь, сообщает ему, что встала ночью попить водички и обнаружила на кухне незнакомца без признаков жизни?! Риторический вопрос!
Я вздохнула. Надеюсь, Ираклий Андронович за оставшееся время сможет разобраться в этой истории.
Существует еще одно осложнение: моя работа дворником. Что-то подсказывает, Пашка ее не одобрит. Да и самой мне кажется, что всех высот в этой профессии я уже достигла. Слегка накачала мускулатуру, обрела хороший цвет лица, простилась с бессонницей. Добыла некоторые трофеи из квартиры Штефана. А самое главное, перестала ощущать себя домашней болонкой на содержании хозяина!
Решено. С работы я уволюсь, но прежде дам Валентине Ивановне время и возможность найти мне замену. Надеюсь, она на меня не очень обидится.
Я села на диван, запрокинула голову на мягкую спинку. Закрыла глаза и продолжила размышлять о своих делах.
Да-а-а… Сколько же проблем может создать хорошей жене незапланированное возвращение мужа из командировки! Помните анекдот? Муж собирается уезжать, жена, заливаясь слезами, собирает ему сумку. «Не плачь, дорогая, - утешает муж, - еду всего на месяц». «Да, на месяц! - всхлипывает супруга. - В прошлый раз тоже обещал, что на месяц, а вернулся через три недели!»