Трент смеется.
— Мы не ходим в дорогие рестораны. Мы предпочитаем кафе с игровыми площадками для детей. Может, у тебя есть на примете подобное местечко?
Мой разум совершает краткое путешествие в прошлое и натыкается на замечательное воспоминание.
— Вообще-то есть. Старый ресторанчик для автомобилистов на открытом воздухе с небольшой детской площадкой, совсем недалеко от дома бабушки. Она брала нас туда, когда мы были совсем маленькими,— я сообщаю ему координаты, и мы обо всем договариваемся. И самое замечательное, если мы встретимся в одиннадцать утра — никто не будет искать меня дома!
«Я взрослый человек,— рационализирую я свои действия, делая разворот и направляясь к кварталу бабушки Джуди.— Мне не нужно чувствовать себя сбежавшим из дома подростком только из-за того, что я собираюсь пообедать с... другом. Должна же у меня быть какая-то своя жизнь, правда?»
Я немного отвлекаюсь на спор с самой собой, и мысли огибают углы вместе с автомобилем. Наверное, меня испортил Мэриленд, где я жила сама по себе и работала на должности, которая была моей и только моей, не привязанной к команде поддержки, к офисам в Вашингтоне и в родном штате, к избирателям, спонсорам и всему политическому сообществу.
Вероятно, я просто никогда не понимала, насколько хлопотное занятие — быть Стаффордом, особенно на родной земле. Наша коллективная идентичность настолько подавляющая, что в ней не остается места для индивидуальности.
Когда-то мне это даже нравилось... ведь нравилось же, правда? Я наслаждалась привилегиями, которыми обладала вместе с фамилией. Куда бы я ни направлялась, ступать мне приходилось по ковровой дорожке.
Но сейчас мне больше по душе карабкаться на вершины самостоятельно, не рассчитывая на чью-то поддержку.
Может, я просто переросла ту жизнь?
Мысль разделяет меня надвое, оставляя по половинке личности в каждой стороне. Я дочь своего отца, или я — это просто я? Нужно ли мне приносить в жертву одну ипостась ради другой?
«Это, наверное, просто... реакция на сильный стресс».
Остановившись на знаке «стоп», я смотрю на улицу, где раньше жила бабушка, на выбоину на дороге, где детьми мы после дождя шлепали по луже, на аккуратно подстриженную живую изгородь и почтовый ящик с железным конем на верхней крышке.
На подъездной дорожке бабушкиного дома стоит такси. В небольшом городке вроде Айкена это не совсем обычное явление.
Я притормаживаю на перекрестке и пару секунд смотрю на такси. Оно не сдает назад и не выезжает с дорожки. Может, водитель не знает, что там больше никто не живет? Или ошибся адресом?
Я сворачиваю на бабушкину улицу, предполагая, что он сейчас уедет, но машина остается на месте. Водитель, похоже... спит? По крайней мере, он не реагирует на шум мотора моего автомобиля. Я проезжаю вдоль дома, останавливаюсь, выхожу из машины и заглядываю в окно такси.
Водитель на вид совершеннейший подросток, но, видимо, впечатление обманчиво: лицензию на коммерческие перевозки выдают только совершеннолетним. Пассажиров в машине нет, да и возле дома никого не видно. У меня закрадывается подозрение, что все это как-то связано с разоблачительными статьями в прессе. Может, неподалеку шныряет репортер, решивший показать, как живет привилегированная часть населения? Но зачем ему приезжать на такси?
Я стучу в полуоткрытое окно — и водитель подпрыгивает от неожиданности. Приоткрыв рот от удивления, он пытается сфокусировать на мне взгляд.
— Ох... похоже, что я заснул,— извиняется водитель.— Простите, мэм.
— Думаю, вы ошиблись адресом,— говорю ему я.
Он оглядывается по сторонам и зевает, а его густые
темные ресницы трепещут на ярком предполуденном солнце.
— Нет... нет, мэм. Машина заказана на десять тридцать.
Я проверяю время на часах.
— Вы провели здесь почти полчаса... и просто стояли на подъездной дорожке? — кто мог вызвать такси к дому бабушки? — Скорее всего, вам дали неверный адрес.
Где-то сейчас изводится от нетерпения бедный заказчик.
Водитель, кажется, совсем не обеспокоен. Он выпрямляется на сиденье и смотрит на приборную панель.
— Нет, мэм. Это постоянное бронирование. Каждый четверг в десять тридцать. Оплата внесена заранее, так что мой папа... То есть мой босс отправляет меня сюда. Моя задача: сидеть и ждать, раз уж за все заплачено.