— Три тысячи долларов. Возможно, немного больше. Этой суммы хватит, чтобы разрешить все юридические проблемы с наилучшим исходом.
— Три... три тысячи?!
— Возможно, четыре.
— Сколько?!
Еще одна пауза, затем:
— Согласитесь, семья важнее всего на свете,— я слышу в голосе мисс Танн ее ужасную улыбку. Я хочу вбежать к ним и рассказать всю правду. Я хочу ткнуть в нее пальцем и закричать: «Лгунья! У нас даже нет бабушки! И у меня три сестры, а не две! И маленький братик, которого зовут Габион, а не Робби. И вы забрали его, как и остальных моих сестер!»
Я хочу все рассказать. Я почти чувствую на языке эти слова, но не могу их произнести. Если я так поступлю, последствия будут ужасны: мисс Танн заберет нас обратно в детский дом и отдаст Ферн кому-нибудь другому. И мы больше никогда не увидимся.
Миссис Севьер шмыгает носом и снова откашливается.
— Ну... ну конечно, я с этим согласна, но...— она снова начинает всхлипывать, постоянно за это извиняясь.
Скрипит кресло, потом слышны звуки тяжелых, неровных шагов.
— Поговорите с мужем. Расскажите ему, что чувствуете. Расскажите, как сильно вы нуждаетесь в детях и как они нуждаются в вас, Я не буду сегодня навещать девочек. Я не сомневаюсь, что под вашей опекой они чувствуют себя хорошо. Даже превосходно.
Ее шаги приближаются к двери с противоположной стороны комнаты. Я отталкиваюсь от стены и мчусь вверх по лестнице. Мисс Танн уходит, и ее прощальные слова эхом разносятся по дому:
— Нет нужды вставать. Я знаю дорогу. Надеюсь, завтра вы со мной свяжетесь. Время очень дорого.
Наверху я вбегаю в комнату Ферн и, даже не проверяя, под кроватью ли она, залезаю туда. Мы лежим лицом к лицу, как
всегда делали на «Аркадии».
— Все в порядке,— шепчу я.— Я не позволю ей снова нас забрать. Обещаю. Что бы ни случилось.
Я слышу, как миссис Севьер проходит по коридору. Ее всхлипы эхом отдаются от деревянных стен и высоких потолков с золочеными углами. В конце коридора закрывается дверь, и я слышу, как она падает на постель и плачет, плачет и плачет, прямо как в то время, когда я только попала к ним в дом. Приходит Зума и стучится в дверь, но она заперта, и миссис Севьер никого не пускает. Она все еще в постели, когда на обед домой приходит мистер Севьер. Я уже успеваю помыть Ферн и теперь читаю ей книгу, а она дремлет, засунув в рот большой палец и сжимая плюшевого мишку, которого назвала Габби, как нашего братика.
Я слышу, как мистер Севьер отпирает спальню и входит в нее, и на цыпочках подкрадываюсь ближе, чтобы лучше слышать. Впрочем, я могла бы этого и не делать: голос мистера Севьера долетает даже до каретного сарая. Услышав о произошедшем, он ужасно разозлился.
— Это шантаж! — кричит он. — Это просто наглое вымогательство!
— Мы не можем позволить ей забрать девочек, Даррен, — умоляет миссис Севьер. — Не можем!
— Я не поддамся на шантаж этой женщины. Мы заплатили все положенные пошлины за удочерение, которые, между прочим, были просто заоблачными, особенно во второй раз.
— Даррен, прошу тебя!
— Виктория, если мы поддадимся ей один раз — она не остановится,— что-то металлическое падает и катится по полу.— Когда она прекратит требовать деньги? Скажи мне!
— Не знаю. Не знаю! Но мы должны что-то сделать.
— О, я прекрасно знаю, что делать. Эта женщина еще не понимает, с кем связалась,— слышен скрип дверной ручки, и я быстро прячусь в своей комнате.
— Даррен, пожалуйста, прошу, выслушай меня,— умоляет миссис Севьер. — Мы отправимся в дом моей матери в Огасте. В Беллегроуве хватит места для всех! После того как умер папа, маме в этом огромном доме очень неуютно. Девочки там познакомятся с дядями, тетями и со всеми моими друзьями. Мы возьмем с собой Хоя, Зуму и Хутси. Мы сможем жить там столько, сколько пожелаем. И даже остаться насовсем. Маме очень одиноко, ведь Беллегроув-Хаус рассчитан на большую семью. Это замечательное место для детей.
— Виктория, наш дом — здесь. Я наконец-то строю для себя отдельную студию на берегу озера. Семейство Маккэмей — не самые быстрые работники, но они уже вбили сваи, настелили полы и постепенно возводят стены. Ради всего святого, мы не можем позволить Джорджии Танн выгнать нас из собственного дома, из дома моих родителей!
— В Беллегроуве обширное поместье, акры и акры земли вдоль реки Саванны. Ты сможешь построить другую студию, побольше. Какую захочешь,— миссис Севьер говорит так быстро, что я едва успеваю разобрать слова.— Пожалуйста, Даррен, я не смогу жить здесь, зная, что эта женщина может в любую минуту постучать к нам в дверь и забрать наших детей!
Мистер Севьер не отвечает. Я закрываю глаза и запускаю ногти в мягкие розовые обои своей комнаты, жду, надеюсь.