Мы свободны, и позволяем реке унести нас на юг. Далеко, очень далеко от Мад-Айленда и всего, что там произошло.
Силас и Зеде тоже с нами, И Камелия, и Куини.
Но их больше нет.
Я открываю глаза и откидываю одеяло. На минуту меня ослепляет солнце, и я теряюсь: сейчас середина дня, не ночь. Потом я понимаю, что лежу в шлюпке вместе со свернувшейся клубком Ферн и мы укрываемся потрепанной парусиной, а не одеялом. Шлюпка привязана к задней части «Аркадии», и она никуда не плывет. Это единственное место, где мы можем спрятаться днем и точно знать, что Брини не сможет подкрасться к нам.
Снова раздается жалобный крик козодоя. Я знаю, что это Силас. Я взглядом ищу его в кустах, но он хорошо прячется.
Я выбираюсь из-под парусины, Ферн мгновенно просыпается и хватает меня за лодыжку. С тех пор как мы вернулись на «Аркадию», она боится оставаться одна даже на минуту. Ферн никогда не знает, толкнет ее Брини так, что она упадет, или прижмет к себе с такой силой, что ей станет трудно дышать.
Я отвечаю на крик козодоя, и сестренка поднимается на ноги, пытаясь рассмотреть, кто там среди деревьев.
— Тише,— шепчу я. Когда мы утром выглядывали из шлюпки, Брини бродил вокруг с бутылкой виски. А сейчас он, наверное, спит на крыльце. Хотя сказать наверняка трудно.— Лучше Брини не видеть, что пришел Силас.
Ферн кивает и облизывает губы. У нее урчит в животе. Она, кажется, отлично понимает, что Силас приносит нам еду. Если бы не Силас, старый Зеде и Арии, мы умерли бы с голоду за те три недели, что уже провели на «Аркадии». Брини по большему счету еда не нужна. Он питается одним виски.
Я поднимаю парусину для Ферн.
— Полежи здесь еще минутку,— если Брини увидит, что пришел Силас, и станет ругаться, я не хочу, чтобы у него на пути оказалась Ферн.
Мне приходится отцеплять от своей ноги ее пальчики, но потом она без возражений залезает под парусину и затихает.
Силас ждет в кустах. Он крепко обнимает меня, а я закусываю губу, чтобы не расплакаться. Мы отходим чуть дальше от берега, но не настолько, чтобы я не услышала Ферн, если она меня позовет.
— Ты в порядке? — спрашивает Силас, когда мы садимся на полянку поддеревом.
Я киваю.
— Хотя рыбалка сегодня утром не задалась,— я не хочу просить у него еды, но догадываюсь, что в его небольшом мешке есть что-нибудь и для нас.
Он вручает мне пакет размером примерно с два кулака, но это для нас немало. Припасы Зеде подходят к концу, а теперь ему нужно кормить еще и Арни. Она переехала к нему на лодку, там безопаснее. Зеде хочет, чтобы мы тоже перебрались к нему, но я знаю: Брини нас не обидит.
— Немного оладьев и маленькая соленая рыбка. И яблоко, которое вы сможете разделить,— Силас откидывается назад, опирается на руки, глубоко вздыхает и сквозь ветви смотрит на реку. — Брини сегодня получше? Он вообще выходит из дома?
— Иногда. Вроде получше,— я не уверена, правда ли это или я просто хочу, чтобы это оказалось правдой. По ночам Брини только слоняется вокруг лодки, пьет и кричит. Затем весь день спит.
— Зеде говорит, что сегодня вечером будет дождь.
Я тоже замечаю приметы, говорящие о скором дожде. И меня это беспокоит.
— Не приходи, чтобы снова пытаться отвязать «Ар-кадию», ладно? Пока не надо. Может, лучше подождать еще несколько дней. Всего несколько дней — думаю, тогда Брини будет готов.
Уже две недели мы стоим напротив Мад-Айленда, а погода становится все холоднее. Силас и Зеде сто раз предупреждали Брини, что полиция легко найдет нашу лодку, если надумает искать, но он никому не дает отвязать береговые канаты. Он чуть не отстрелил Силасу руку, когда тот попробовал это сделать. Он едва не застрелил и бедную Арни. Я дала ей старые мамины платья, и Брини принял ее за Куини, а он очень зол на нее за то, что она умерла.
— Подождем еще чуть-чуть, — умоляю я Силаса.
.Тот потирает ухо, будто услышал совсем не то, что ожидал.
— Тебе нужно забрать Ферн и прийти к нам, на лодку Зеде. Мы отправимся вниз по течению по главному руслу и посмотрим, пойдет ли за нами Брини.
— Всего несколько дней. Брини станет лучше. Он просто слегка слетел с катушек, вот и все. Это пройдет.
Я хотела бы верить, что это правда, но на самом деле Брини не хочет покидать Куини, а Куини лежит глубоко в земле Миссисипи, недалеко отсюда. Зеде сказал, что католический священник прочитал молитву над ее могилой. Я не знала, что мама была католичкой. До жизни у Севьеров я даже не знала, что это означает. Зума носила небольшое распятие вроде того, что висело на стене нашей хижины. Она иногда брала его в руку и разговаривала с ним, как и Куини, но не на польском. А Севьеры так не поступают, потому что они баптисты.