— И что же она написала?
— Что я спасла ее,— Мэй вытирает глаза.— Но, разумеется, это лишь половина правды. На самом деле мы обе спасли друг друга: если бы Арни не привезла меня обратно на реку и мне не довелось бы увидеть своими глазами печальный конец «Аркадии», я бы никогда не смогла отпустить с миром Брини, Куини и реку. Я бы всю жизнь искала эту мелодию. Арни привезла меня назад, но подтолкнула — вперед. Вот что я написала ей в ответном письме.
— Я представляю, как много для нее значил ваш ответ.
— Люди не приходят в нашу жизнь случайно.
— Вы правы,— киваю я и снова думаю о Тренте. Внутри меня кипит битва: с одной стороны — мои чувства и мысли, с другой — надежды, которые наша семья всегда связывала со мной, и планы, которые я всегда считала своими собственными.
— Мы с Арни переписывались долгие годы,— продолжает Мэй, а я пытаюсь снова погрузиться в ее историю, прогнать тревогу за то, как пройдет остаток дня.— Она была замечательной, вдохновенной женщиной. Когда они с мужем вернулись в США, то организовали собственную строительную фирму. Арни работала с ним бок о бок, наравне с мужчинами, и осталась самой собой. Мне кажется, что построенные ими дома особенные: уютные и надежные. Они переживут нас всех.
— Нисколько в этом не сомневаюсь.
Мзй поворачивается ко мне и тянется ближе, будто хочет поведать какой-то секрет.
— Прошлое женщины не должно предопределять ее будущее. Она может танцевать под музыку, которую сама выберет. Свою собственную. Чтобы услышать мелодию, нужно просто перестать болтать. С собой, я имею в виду. Мы вечно пытаемся себя в чем-то убедить.
Меня поражает глубина ее слов. Неужели она чувствует, что я поставила под сомнение весь свой жизненный путь с той поры, как посетила коттедж на реке и узнала бабушкин секрет?
Я не хочу никого обидеть, но мне нужно найти собственную мелодию. Мэй заставила меня поверить, что это возможно. В итоге это подводит меня к настоящей цели сегодняшнего визита.
— А не смогли бы вы поехать со мной кое-куда сегодня после обеда? — наконец говорю я.
— Могу я полюбопытствовать, куда именно? — она уже сжала подлокотники кресла и готова прямо сейчас встать на ноги.
— А если я не скажу вам о месте назначения заранее, вы поедете?
— Оно за пределами этих мерзких скучных стен?
— Да.
Мэй с удивительным проворством вскакивает на ноги.
— Тогда, полагаю, мне все равно, куда мы отправимся. Я в твоем распоряжении. Если только ты не потащишь меня на какое-нибудь политическое мероприятие. Я презираю политику.
Я смеюсь.
— Это не политическое мероприятие.
— Превосходно,— мы вместе проходим по коридору. Мэй переставляет ходунки с удивительной скоростью. Мне даже кажется, что сейчас она отбросит их в сторону и побежит к выходу.
— Трент ждет снаружи, он нас отвезет.
— Тот красавчик с голубыми глазами?
— Да, тот самый.
— Ох, вот сейчас я действительно очень хочу поехать с тобой,— она окидывает себя хмурым взглядом: ее костюм сильно напоминает пижаму.— Я не очень-то хорошо выгляжу. Может, мне стоит переодеться?
— Мне кажется, и так неплохо.
Она не возражает. И когда мы добираемся до ее комнаты, задерживается там, только чтобы взять свою сумочку.
Завидев нас в вестибюле, Трент поднимается с кресла. Он улыбается и, когда Мэй сообщает дежурному, что мы забираем ее до вечера, показывает мне большие пальцы на обеих руках. Мэй, оставив мне свои ходунки, берет Трента под руку, и они вместе выходят на улицу.
Я шагаю за ними и, пока Трент усаживает Мэй в машину, складываю ходунки и кладу в багажник. К счастью, я немного разбираюсь в подобных устройствах.
Мы едем. Трент ведет машину, а Мэй рассказывает ему свою историю — всю, до конца, не только те куски, которые она поведала после нашего первого набега на мастерскую дедушки Трента. Трент периодически ловит мой взгляд в зеркале заднего вида и покачивает головой: он изумлен — ему тяжело поверить, что совсем недавно сироты были почти что рабами.
Мэй так захвачена своим рассказом или так очарована Трентом, что даже не замечает, куда мы едем. Только возле Огасты она склоняется к окну и вздыхает.
— Ты везешь меня домой! Ты должна была мне сказать. Я бы надела кроссовки.
Трент бросает взгляд на туфли-шлепанцы Мэй на плоской подошве.