— Все будет в порядке. Твой сосед подстриг траву.
— Хутси вырастила славных детишек. Сложно в это поверить. Она всегда была такой язвой. Я ссорилась с ней чаще, чем со всеми сестрами, вместе взятыми.
Трент ухмыляется.
— Теперь, когда мы с ней познакомились поближе, я готов в это поверить, — он разговаривал с Хутси о сегодняшней поездке. Им с Бартом пришлось изрядно потрудиться, чтобы наш визит стал реальностью.
Дорога расчищена до самого коттеджа — Мэй отмечает изменения, когда мы проезжаем мимо фермерского дома Хутси и паркуемся на свеженасыпанном гравии возле ворот.
— Кто все это сделал? — Мэй крутит головой, смотрит на скошенную траву, на аккуратно подстриженные деревья в саду, на крыльцо, где за сеткой в ожидании стоят кресла.
— Мне показалось, что вам сложно будет одолеть такое расстояние пешком,— говорю я.— И потому мы решили привести все в порядок. Надеюсь, вы ничего не имеете против?
Она только вытирает глаза и крепко сжимает дрожащие губы.
— И еще я надеюсь, что теперь вы сможете чаще приезжать сюда. Бабушка заключила с одной фирмой такси контракт на длительный срок. Они знают, как сюда добраться.
— Не уверена, что... мне позволят,— Мэй едва шепчет, — в доме престарелых. И я не хочу, чтобы они звонили моим внукам и беспокоили их.
— Я рассказала о вас другу, который руководит Комитетом по защите прав пожилых людей. Он готов вам помочь... кос в чем. Вы не пленница дома престарелых, Мэй. Его сотрудники просто беспокоятся о вашей безопасности,— я делаю паузу, давая Мэй возможность хорошенько обдумать эту мысль. Позже мы обсудим все предложения Эндрю Мура, включая и его замечательную идею, что Мэй может вновь обрести смысл жизни, если станет выполнять какую-нибудь волонтерскую работу в его комитете. Эндрю — потрясающий человек, и у него масса любопытных замыслов. Я думаю, Мэй он понравится.
Но сейчас она слишком очарована пейзажем, чтобы о чем-то говорить. Она склоняется ближе к лобовому стеклу, слезы катятся у нее из глаз.
— Ох... ох, я дома. Я уж и нс думала снова здесь оказаться.
— Хутси со своим внуком держали его в порядке для вас.
— Но... я не смогу заплатить ей... с тех пор как...— слезы глушат слова Мэй, — с тех пор как они забрали меня.
— Она сказала, что ее это не волнует,— я открываю дверцу, Трент обходит машину.— Знаете, она ведь на самом деле вас любит.
— Она что, так и сказала?
— Ну... нет, но это же очевидно.
Мэй скептически хмыкает, и снова я вижу перед собой развитую не по годам речную бродяжку.
— Твои слова заставили меня подумать, что Хутси совсем из ума выжила,— она ухмыляется мне, принимая помощь Трента и выбираясь из машины.— Хутси всегда была со мной на ножах. Глупо нарушать традицию из-за простой сентиментальности.
Я потягиваюсь, глядя за деревья, скрывающие руины основного здания. Моего воображения не хватает, чтобы представить всю сложность отношений между этими двумя женщинами. Их дружбе-вражде очень много лет...
— Вы можете лично сказать об этом Хутси, если по-желаете. Она тоже сюда придет. Но позже — я просила ее дать нам немного времени.
Мэй, проходит через ворота, уцепившись за локоть Трента, бросает на меня подозрительный взгляд.
— Для чего ты меня сюда привезла? На этот раз я рассказала тебе все до конца. Больше ничего не осталось.
Вдалеке на проселочной дороге я вижу еще одну ма-шину. Мэй пока не замечает ее, что, наверное, даже к лучшему. Я хотела сперва завести ее в дом, устроить поудобнее. Но все может пойти совсем не так, как я задумала. Моя мама всегда старается приезжать заранее, даже если она понятия не имеет, куда или зачем едет.
— Я попросила приехать сюда своих родителей, потому что не знала, смогут ли они поверить в мой рассказ, если не увидят все своими глазами. И еще мне не хотелось, чтобы они считали меня сумасшедшей.
— Ты имеешь в виду сенатора?! — лицо Мэй искажается ужасом, и она немедленно начинает нервно поправлять прическу.
Трент пытается провести Мэй через ворота, но она цепляется за столб, словно младшеклассник, которого тащат к врачу на укол.
— Святые небеса! — восклицает она.— Я же спрашивала тебя, не стоит ли мне переодеться. Я не могу встретиться с ними в таком виде.
Я чувствую, как мои самые лучшие намерения вдребезги разбиваются о стены благопристойности. Почти нереальным казалось уговорить родителей согласиться с моими таинственными планами на это воскресенье. Я сказала им, что хочу помочь другу, но мама за милю способна учуять ложь. Она будет настороже и в полной боевой готовности, учитывая мою странную просьбу и удаленность места встречи.