— Она родилась в паре близнецов, но их разлучили. Бабушка Джуди искала брата долгие годы, но так и не выяснила, что с ним случилось. Может, он умер или его кто-то усыновил.
Отец опускает подбородок на сложенные руки. Он смотрит на небо за деревьями.
— Боже милосердный.
Я знаю, о чем он думает. Ту же самую мысль я бесконечно прокручиваю в голове с тех самых пор, как узнала правду. Всю неделю я обдумывала, как нужно поступить: унести тайну с собой в могилу или отпустить ее на волю и посмотреть, что выйдет? В конце концов я пришла к тому, что отец заслуживает права знать, кем были его предки. Бабушка заслуживает радости провести с сестрой то время, которое у нее осталось. А пять маленьких речных бродяжек, пострадавших от Общества детских домов Теннесси, заслуживают, чтобы их историю не забыли.
Если бы не странная прихоть судьбы, мать моего отца могла вырасти в плавучей хижине среди простого народа, жестоко страдавшего от нищеты в пору Великой депрессии. Ей, принадлежавшей не к тому социальному кругу, вряд ли удалось бы встретиться с дедушкой, тем более — выйти за него замуж.
Мы не были бы Стаффордами.
Мама собирается с мыслями, задирает подбородок, расплетает ладони отца и нежно сжимает одну из них.
— Это было давно, Уэллс, сейчас нам не о чем волноваться. Вообще ни к чему было ворошить прошлое, — она бросает на меня косой, предупреждающий взгляд.
Я сопротивляюсь порыву пасть духом. Для меня нет пути назад.
— Папа, что ты решишь, то и будет. Это только твой выбор. Я прошу лишь о том, чтобы бабушке Джуди позволили общаться с сестрой... то недолгое время, которое у них еще осталось. Они всю жизнь скрывали свое родство от мира, заботясь о нашей пользе, и заслужили немного счастья.
Папа целует мамины пальцы, переплетает их со своими, кивает. Он безмолвно дает нам понять — он обдумает все, что сегодня произошло, и примет решение.
Пчелка склоняется ближе ко мне.
— А этот... этот парень, что сидит в комнате... Он не воспользуется этой информацией? Ему можно верить? В следующем году выборы в Сенат, а Кэл Фортнер просто спит и видит, как бы раздуть новый скандал и отвлечь избирателей от реальных проблем,
Я с облегчением вижу, что, когда мама говорит про выборы, она бросает взгляд на отца, а не на меня. Похоже, наша жизнь приходит в норму, и я этому рада. Моим родителям будет легче принять простой факт: политически выгодная свадьба в саду среди цветущих азалий не состоится. Я не готова сообщить им об этом прямо сейчас, но обязательно сделаю это. И довольно скоро.
Моя решимость крепнет, когда я думаю о том, что Мэй и бабушка сейчас вместе сидят в комнате и разговаривают. Я больше верю в себя.
— Мама, волноваться причин нет. Трент — надежный человек. Он мой друг. Только благодаря его дедушке сестры бабушки Джуди смогли ее разыскать. И она узнала о своей родной семье.
Выражение, появившееся на лице Пчелки, свидетельствует: ей не кажется, что сестры бабушки поступили правильно.
А вот отец думает иначе.
— Я хочу немного поболтать с миссис Крэндалл.
Пчелка приоткрывает рот от изумления. Затем захлопывает его, выпрямляет спину и кивает в знак молчаливого согласия. Какой бы путь ни выбрал отец — она пойдет по нему рядом с ним. Так заведено у моих родителей.
— Думаю, Мэй с радостью согласится рассказать вам о тех давних событиях. А я пройдусь, — мне хочется верить, что отец, услышав всю историю из уст бывшей Рилл Фосс, рассказанную ее словами, примирится с неизбежным. Ведь это история нашей семьи.
— Ты можешь посидеть с нами,— неуверенно про-износит мама.
— Лучше вы поговорите без меня,— на самом деле я хочу побыть наедине с Трентом. Я знаю: ему до смерти интересно, как родители восприняли новости о бабушке Джуди. Он напряженно смотрит на меня из окна коттеджа.
Мы встаем и направляемся к двери, и лицо Трента светлеет. В доме бабушка увлеченно, так, словно это случилось только вчера, рассказывает о прогулке по реке. Похоже, когда-то Мэй купила себе плоскодонку и предложила сестрам покататься. Бабушка Джуди от души смеется, вспоминая, как у них заглох мотор и им четверым пришлось сплавляться по неспокойной Саванне...
Отец нерешительно направляется к креслу и смотрит на свою мать так, будто в первый раз в жизни ее видит. В каком-то смысле так и есть. Женщина, которую он знает, —актриса, всю жизнь безупречно — почти безупречно — исполнявшая свою роль. С тех пор как сестры отыскали Джуди, внутри нее существовали две женщины: одна — жена сенатора Стаффорда и мать моего отца, другая — дочь речных бродяг. И сегодня, в очередной День сестер, в этом маленьком коттедже обе они слились в цельную личность.