Трент с превеликой радостью вместе со мной покидает душное помещение.
— Давай прогуляемся на холм,— предлагаю я.— Хочу сделать фотографии руин дома на плантации... Просто на всякий случай, если из нашей затеи ничего не выйдет и мы больше никогда сюда не вернемся.
Трент улыбается. Мы проходим через ворота, за нашими спинами шумит сад коттеджа.
— Вряд ли все кончится так плохо.
Мы идем по тропинке к опушке рощи. Я думаю о Рилл Фосс, о том, как много лет назад она превратилась в Мэй Уэзерс.
«Могла ли она представить, что за жизнь ее ждет?»
Солнце пригревает. Мы шагаем по полю, а затем начинаем подниматься на холм. День прекрасен. Он из тех, что возвещают скорую смену времен года. Тень от останков древнего особняка падает на траву, и строение вновь обретает величественность. Я вытаскиваю телефон и начинаю фотографировать, но руки у меня дрожат. Я в общем-то не для этого сюда пришла. Просто хотела уйти подальше от коттеджа, чтобы за нами никто не следил... и не подслушивал.
А теперь не могу подыскать нужные слова... Или мне не хватает смелости? Я молчу и трудолюбиво щелкаю камерой телефона. Но рано или поздно мне придется прервать свое занятие.
От волнения меня начинает подташнивать. Я пытаюсь успокоиться, набраться храбрости.
Но Трент начинает первым.
— Ты не носишь кольцо,— замечает он. Я поворачиваюсь к нему, вижу в его глазах сотни вопросов и перевожу взгляд на свою руку. Я вспоминаю обо всем, что узнала с тех пор, как приняла предложение Эллиота и переехала домой, в Южную Каролину, чтобы соответствовать возложенным на меня ожиданиям. То время кажется мне совсем другой жизнью, мелодией какой-то другой женщины.
— Мы поговорили с Эллиотом. Он считает, что мне не стоило все это затевать, и скорее всего никогда не признает мою правоту... Но дело не только в этом. Мне кажется, мы с ним давно уже осознали, что друзьями нам быть гораздо комфортнее, чем парой. Мы знакомы много лет, у нас общая история и множество приятных воспоминаний, но между нами чего-то... не хватало. Думаю, именно поэтому мы никак не могли назначить дату свадьбы, начать какие-то приготовления. Этот брак нужен нашим семьям, а не нам самим. Наверное, мы поняли это давно, но признали только сейчас.
Я наблюдаю за Трентом, а он, в задумчивости нахмурив лоб, изучает наши тени на траве.
Сердце беспокойно трепещет, затем гулко бьется. Кажется, секунды не бегут, а ползут: липкие, тягучие. «Интересно, он чувствует хоть что-нибудь похожее? Или ему все равно?»
Во-первых, у Трента есть сын. Прежде всего ему нужно думать о нем.
Во-вторых — я не знаю, чем буду дальше заниматься. Работа в Комитете помощи пожилым людям даст мне время разобраться в себе. Мне нравится восстанавливать справедливость. Мне кажется, именно поэтому я так глубоко погрузилась в историю Мэй и сегодня привезла сюда ее и бабушку.
Сегодня была исправлена старая несправедливость — насколько это было возможно спустя столько лет.
Я немного успокаиваюсь и перевожу дух, однако следующая мысль снова заставляет меня нервничать: «А Трент сможет стать частью будущего, которое я только-только начала себе представлять? Наши семьи такие разные».
Он поднимает на меня взгляд, и в его глазах отражается солнечный свет. В них плещется такой глубины синева, что я в первый раз за все время понимаю: не такие мы и разные! У нас славная общая родословная, ведь мы — потомки речных жителей.
— Значит ли это, что я могу взять тебя за руку? — он улыбается, приподнимает бровь и ждет моего ответа.
— Да. Конечно, да.
Он протягивает мне руку ладонью вверх, и я вкладываю в нее свою.
Его пальцы обхватывают мою ладонь теплым, сильным кольцом, и мы торжественно поднимаемся по склону холма, оставляя позади руины прежней жизни.
Нас ждет будущее.
Глава 26
Мэй Крэндалл
Наши дни
Наша история начинается душным августовским вечером в стерильной белой палате, где на фоне безумного, разрушительного горя принимается судьбоносное решение. Но она не заканчивается в той точке времени и пространства. Она продолжается до сих пор.
Поменяла бы я что случай или божья воля? Хотелось бы мне, чтобы моя жизнь прошла в плавучем театре, или в доме на реке, или на ферме, а дни проходили в ожидании мужа, который, вернувшись с тяжелой работы, усаживался бы рядом со мной у маленького уютного очага?
Обменяла бы сына, которого родила, пройдя через все, что случилось, на другого, рожденного на Миссисипи, или на большее число детей, или на дочь, которая скрасила бы мою старость?