— Ладно, я готова.
Ноги Грейс были расставлены в стороны, словно она собиралась танцевать джаз. Я нажал на кнопку и побежал, чтобы встать рядом с ней. Не глядя на нее, я схватил ее за руку и сфокусировался на линзе фотоаппарата. Когда таймер ускорился, я почувствовал, что она смотрела на меня. И в последнюю секунду я посмотрел на нее в ответ. Затвор открылся, и я произнес, не шевеля губами:
— Стой смирно.
Она захихикала, но продолжала смотреть на меня. Ее широко раскрытые глаза слезились из-за ветра. Три секунды, казалось, не так и долго, но, когда ты смотришь кому-то в глаза, этого достаточно, чтобы дать молчаливое обещание.
Как только затвор закрылся, Грейс выдохнула и разразилась смехом.
— Я думала, прошла вечность.
— Разве? — спросил я, все еще не отводя взгляда. Я мог бы смотреть на нее всю ночь.
На обратном пути к общежитию от метро мы разделили половину косяка.
— У тебя было много парней в старшей школе?
— Нет. Не было времени. Когда мне исполнилось шестнадцать, пришлось найти работу, чтобы купить машину, на которой я бы ездила в школу.
— Где ты работала?
— В «Хаген Дац»3 в торговом центре.
— Вкуснятина.
— Ну, поначалу было ужасно, потому что я набрала около четырех с половиной килограммов, а потом заболела, переев мороженого с ромовым изюмом. После этого я его не переваривала. Я проработала там три года до самого выпуска. У меня до сих пор приличный бицепс от зачерпывания мороженого. Я вся несимметричная.
Она напрягла руку, чтобы продемонстрировать мне мускулы. Я стиснул ее тоненькую руку пальцами, и она выдернула ее из моего захвата.
— Придурок.
— Руки-макароны.
— Я любитель. Ну-ка, покажи свои.
Я напряг руку. Она своей маленькой нежной рукой даже не смогла сдавить мою.
— Чувак, да это впечатляет. Чем занимаешься?
— У меня были настенные брусья. И это все, правда. И еще в Лос-Анджелесе я часто занимался серфингом.
— Скучаешь?
— В основном по серфингу.
Она на мгновение замолчала.
— Черт, который час?
Я взглянул на часы.
— Девять пятнадцать. А что?
— Я хотела вернуться к половине десятого.
— И что случится в половине десятого?
— Это прекрасное платье превратится в мешок. — Она обернулась вокруг своей оси. Я схватил ее и закинул на плечо. — Боже мой, опусти меня на землю!
— Нет уж, принцесса. Я верну тебя к девяти тридцати!
Я ворвался в двери общежития и пробежал по лестнице, пока Грейс висела на моем плече и колотила меня по заднице. Я услышал, как кто-то позади произнес:
— Чувак, эта девица — трата времени.
Я поставил Грейс на пол у ее двери, бросил взгляд на часы и поднял руку вверх.
— Девять тридцать, детка.
Она дала мне «пять».
— Ты смог! Спасибо, приятель.
Я посмотрел за спину Грейс и увидел там едва одетую девушку в джинсовой мини-юбке и в туфлях на высоких каблуках. Грейс обернулась, чтобы проследить за моим взглядом, и когда она снова посмотрела на меня, я невинно улыбнулся ей.
— Тебе нравятся такие? Это твой тип?
Я прислонился к ее двери и скрестил руки на груди.
— Да нет.
— Ты в Лос-Анджелесе был бабником?
— Да нет же.
— Сколько девушек у тебя было? — Выражение ее лица было абсолютно серьезным.
— Это вопрос с подвохом?
— Мне просто любопытно, потому что ты симпатичный парень и…
— А ты красивая. Это значит, что у тебя было много парней?
Она фыркнула.
— Ладно, не отвечай на вопрос.
— У меня было несколько девушек, Грейс. Не много.
— А ты был когда-нибудь с девственницей?
Я откинул голову и обратил внимание, что ее губы дрожали, а глаза расширились, и в них читалась решительность.
— Нет. Я никогда не был с девственницей, — ответил я.
Я опустил голову, чтобы встретиться с ней взглядом, но она сразу же посмотрела вниз, на свою обувь. Я был близок к тому, чтобы спросите ее, была ли она девственницей, но уже знал ответ и не захотел смущать ее.
— Ну, я лучше пойду порепетирую, — сказала она.
— Подожди секундочку. — Я убежал в комнату и порылся там, чтобы вернуться с альбомом Pixies — «Surfer Rosa and Doolittle». — Это великолепный альбом, один из моих любимых. Седьмой трек выше всяких похвал.
Она прочитала содержание.
— «Where is my mind»? (Прим. пер.: буквально «Где мой разум?»)
— Это первый.
— Круто. Спасибо, Мэтт. Эй, завтра после лекций… — она колебалась, — я собираюсь позаниматься на крыше.
— Ага.
— В общем… Хочешь присоединиться? Мы можем послушать музыку.
— Конечно, давай.
— Хорошо, я закончу в три. Я могу сделать сэндвичи.