– Вы смеете возражать слуге Господа? – Круглое лицо викария задрожало от негодования. – Да кто вы такой, если не грешник и не распутник?!
– Герцог Лаймонд. – Для пущего эффекта Монкриф решил воспользоваться титулом. С невеселой улыбкой он поклонился викарию и обвел взглядом столпившихся в дверях слуг.
На лице священнослужителя отразилось страшное изумление. Он побледнел.
– Ваша светлость… – Викарий неуверенно поклонился в ответ, его глаза растерянно забегали по комнате. Он дважды пытался снова заговорить, но оба раза слова застревали в горле. Наконец священнослужитель слабо улыбнулся. – Тогда, ваша светлость, у вас наверняка есть причина для присутствия в спальне миссис Дуннан.
Монкриф не желал посвящать викария в то, что Кэтрин решилась покончить счеты с жизнью, а потому он просто сказал:
– Я знал ее мужа.
Викарий кивнул с важным видом.
– Ну, разумеется. И вы приехали, чтобы выразить миссис Дуннан свои соболезнования. – Он обернулся к толпе слуг. – В этом нет ничего дурного, ничего неприличного. Благородный господин просто решил выполнить свой долг.
Титул явно оказался, кстати, а сопутствующий ему доход – еще больше. Монкриф невольно задумался, какие пожертвования на благо местного прихода ему придется сделать до исхода нынешнего дня.
Он бросил взгляд на Кэтрин. Никому из присутствовавших не показалось странным, что она спит. Сейчас Монкриф видел ее профиль, казавшийся воплощением девственной чистоты и покоя. Горе больше не искривляло линии губ. Веки спокойно прикрывали глаза, в которых прежде плескались отчаяние и безутешная скорбь.
Кэтрин Дуннан беспомощно лежала на кровати. Никто не осведомился о ее состоянии, не выразил тревоги. Именно это безразличие окружающих глубоко встревожило Монкрифа.
Колстин-Холл был процветающим имением и хорошо содержался. Слуги явно отлично питались и вовсе не были перегружены работой. Так, где же их верность хозяйке? Люди часто поддаются стадному инстинкту и действуют по примеру вожака. Так кто же здесь вожак? Глинет? Неужели слуги подражают именно ей в своем отношении к Кэтрин?
– Она нездорова? – вдруг спросил викарий, как будто подслушав мысли полковника.
– Нездорова, но я надеюсь, что поправится.
– Вы сами оказали ей помощь, ваша светлость? – Пухлое лицо викария расплылось в такой широкой улыбке, что стало похоже на мордочку белки с набитым орехами ртом. – С вашей стороны это большая любезность, но вам не стоит больше волноваться. Здесь есть люди, которые о ней позаботятся.
Так ли это? Что станет с Кэтрин, когда он уедет? Будет ли она все так же предаваться безмерному горю? Или в следующий раз, когда она снова решится принять слишком большую дозу опия, попытка окажется успешной?
Монкриф посмотрел на молодую девицу, которая открывала ему дверь. Та отвела взгляд. Глинет стояла за спиной викария, опустив глаза. Остальные слуги толпились в дверях. На их лицах читалось скорее любопытство, чем тревога. Та служанка, которую вчера так забавляло происходящее в гостиной, сейчас стояла с глупой улыбкой. Ясно одно – никому из них нет дела до Кэтрин. Монкриф не рискнул бы оставить на попечение этих людей даже больного щенка.
– Я сам о ней позабочусь, ваша светлость. – Викарий сунул большие пальцы за вырез жилета и покачался на каблуках. Весь его вид излучал благополучие и самодовольство. Пожалуй, он выглядел слишком процветающим для простого викария. Разве священнослужители не должны чураться земных богатств? Похоже, это духовное лицо умело отдать должное хорошему обеду. Одежда викария также свидетельствовала о полном финансовом благополучии, которым он, без сомнения, был обязан щедрости Кэтрин.
Монкриф вдруг прочувствовал, что внешне незначительные события, свидетелем и участником которых он поневоле стал, способны изменить весь ход его жизни.
– В этом нет необходимости, викарий, – услышал собственный голос Монкриф. – Я полагаю, что мы с миссис Дуннан должны обвенчаться как можно скорее. Это необходимо и для ее репутации, и для моего собственного спокойствия.
Глава 4
«Она чувствовала его нежные прикосновения. Его пальцы легко поглаживали ее груди, иногда дразнящим движением дотрагивались до сосков и тут же отстранялись.
Ей хотелось дать ему понять, что не надо быть с ней столь осторожным. Ей так хотелось почувствовать его силу, ощутить мужской запах, даже увидеть синяки на своем теле, которые оставила после себя его страсть.
Его ладони легли на ее талию, скользнули к бедрам и ниже, а потом, когда по ее коже побежала дрожь, вдруг опять отстранились… Ее тело погрузилось в сладкую истому.
Его пальцы пробежали по ее спине, легли на лопатки, проникли под мышки, коснулись грудей, снова метнулись вниз, обхватили ягодицы и замерли, как будто не решаясь на более смелое прикосновение.
Ей хотелось потребовать, чтобы он поцеловал ее, но оказалось, что губы не в силах выговорить ни слова, и она сдалась, надеясь, что он все поймет сам…»
Сон стал расплываться, в памяти оставались туманные обрывки, смутная боль и ощущение слез на лице.
Кэтрин почувствовала рядом с собой его ногу и улыбнулась. Видно, Гарри остался в ее спальне на всю ночь. Такое случалось не часто. Она погладила ступней его щиколотку и повернула голову.
Гарри мертв.
Глаза Кэтрин распахнулись и впились в лицо незнакомца. Она резко отстранилась, отдернула ногу, села и быстро отодвинулась к краю кровати. Что делать? Кричать? Бежать к двери? Но решать не пришлось: незнакомец положил руку ей на плечо, и она невольно закричала от ужаса.
Мужчина закрыл ей ладонью рот.
– О Господи! Перестаньте! – произнес он таким тоном, как будто имел право сердиться, и тут же отпустил ее. Кэтрин без сил откинулась на изголовье кровати.
– Кто вы такой? – слабым голосом спросила она. В голове шумело. Кэтрин прижала руки к груди и с облегчением убедилась, что она, по крайней мере, одета, пусть и в одну только старую ночную рубашку. – Что вы делаете в моей постели?
Кэтрин как будто ждала, что незнакомец тут же испарится – плод больного воображения, и все. Но если он ей приснился, то почему не в облике Гарри? У ее любимого мужа были светлые волосы и приятные черты лица, а взлохмаченные черные волосы хмурящегося незнакомца и появившаяся за ночь щетина имели почти пугающий вид.
– Неужели вы ничего не помните из событий прошлой ночи? – мрачным тоном спросил он и сел в постели. Только тут Кэтрин заметила, что мужчина был полностью одет, а обнаженными у него были только ступни.
– Кто вы? – Кэтрин спустила одну ногу на пол. Где же слуги? Они ведь должны сбежаться на ее крики! Неужели он всех перебил?
– Мадам, я ваш муж. И решил, что должен спать здесь, потому что опасался, что вы можете не проснуться.
Кэтрин в недоумении смотрела на незнакомца, уверенная, что видит кошмарный сон, вызванный, очевидно, слишком большой дозой опия.
– Разве вас не интересует, как это произошло?
– Значит, я умерла? – тихонько спросила она. – И это – Божья кара за все мои грехи? Викарий говорит, что я должна очистить свою душу… Неужели сейчас уже слишком поздно?
Она огляделась, удивляясь тому, что комната выглядит в точности как прежде, только перед камином стоит ванна, а по полу разбросаны полотенца. Сама Кэтрин никогда не допускала подобного беспорядка. Комната словно являла собой искаженный вариант привычного мира.
– Так значит, это ад?
Незнакомец уже поднялся на ноги, обошел кровать и склонился над Кэтрин. Его лицо оказалось так близко, что она не могла сфокусировать на нем взгляд и прикрыла глаза.