Фредди с трудом вылезла из машины. Три маленькие девочки, обхватив руками ее ноги, мешали идти.
— А где Энтони? — спросила она у Пенелопы, удивленная тем, что не видит жениха.
— Он в пути. Позвонил минут десять назад… Это так глупо, дорогая, но, кажется, шафером будет незнакомый человек… Надо же такому случиться, что Патрик именно сейчас заболел свинкой!
— Лучше сегодня, чем завтра, — воскликнула Джейн. — А кого Тони собирается привезти с собой?
— Кого-то из своей эскадрильи, как я понимаю… Было плохо слышно, а он очень спешил.
Фредди расцеловала родителей, которые чувствовали себя вполне непринужденно среди малолетних Лонбриджей. Они часто приезжали в «Лонбридж Грейндж» в течение весны и лета 1941 года по приглашению леди Пенелопы, добираясь из Лондона на поезде. Между родителями жениха и невесты возникла теплая дружба, столь же основанная на взаимной симпатии, сколь и на надежде, что Фредди и Тони наконец поженятся.
— Никого не волнует, что невеста умирает с голоду? — спросила Фредди.
Поль обнял ее, взял за подбородок и поцеловал в лоб. «Я должен благодарить Бога за этого ребенка», — подумал он и переглянулся с Евой. Где теперь Дельфина? В их взглядах читался вопрос, который так давно их мучил. Они старались не касаться этой темы, поскольку Дельфина была так же недосягаема в оккупированной Франции, как если бы находилась на Луне. Но это мучило их постоянно. Ева повернулась к Фредди.
— Тебе надо подкрепиться, — заметила она.
Ева участвовала в подготовке торжества. Решили, что венчание состоится в деревенской церкви. На церемонию пригласили всех жителей деревни. На банкете в «Грейндже» должны были присутствовать только члены семьи, но их количество из-за транспортных проблем военного времени было сведено к шестидесяти. Фредди казалось, что и это слишком много.
В обществе младшей из девочек Софи и близнецов Сары и Кейт Фредди и Джейн ели бутерброды в кладовой. Их просили ни в коем случае не появляться на кухне, где несколько женщин с окрестных ферм помогали леди Пенелопе закончить последние приготовления к пиру.
По традиции свадьбу назначили на полдень, но, поскольку ни невеста, ни жених не могли обещать, что успеют вовремя, решили перенести ее на три часа дня. Это давало возможность гостям приехать до наступления темноты и выключения света.
— Что-то вся эта затея мне не нравится, — пробормотала Фредди, дожевывая последний бутерброд.
— Что с тобой… объелась? Ты слишком быстро все смолотила. Волнуешься?
— Волнуюсь? Черт, я в панике. В ужасе! Я не могу решиться на это, Джейн. Я ведь едва знаю Энтони. Мне не следовало поддаваться на твои уговоры.
— Мои? — возмутилась Джейн. — Я ни звука не проронила. Думаешь, мне нужна такая родственница, как ты, янки несчастная? Мой брат мог бы жениться на дочери герцога… а он… прельстился смазливой мордашкой. В мирное время этого не произошло бы, у тебя просто не было бы шанса. Но хуже всего то, что ты француженка, а наша семья никогда не простит Вильгельма Завоевателя. Ему следовало сидеть на его чертовом берегу пролива и оставить Британию англосаксам. Послушай, если хочешь, я пойду и скажу маме, чтобы она отменила все это шоу. Мы уже потеряли шафера, почему бы не потерять еще и невесту? Свадебных подарков пока не так много… среди них нет ничего, что жалко возвращать. Люди поймут… с начала войны все приобрели гибкость. Не будь Энтони моим братом, я сама вышла бы за него замуж, чтобы не разочаровывать гостей. Только скажи — и мы вернемся с тобой в Хэмбл раньше, чем они это обнаружат. А еще лучше, поедем в Лондон и подцепим там парочку страстных, пылких, сексуально озабоченных военных и отлично повеселимся.
— Ладно, ладно, молчу, — уныло отозвалась Фредди.
Она одевалась в спальне Джейн. Ева и леди Пенелопа вертелись тут же. На чердаке у Лонбриджей было перерыто все в поисках подходящего свадебного платья, но Фредди не подобрала ничего, поскольку была гораздо выше всех невест Лонбриджей прошлых поколений. Введенные во время войны ограничения делали невозможным покупку нового свадебного платья, но леди Пенелопа настояла на том, чтобы невеста ее старшего сына выглядела как должно.
В военное время расцвел ее талант, и Пенелопа научилась шить почти профессионально. Она использовала лиф от платья поздней викторианской эпохи с глубоким, обшитым лентой вырезом и рукавами-буфф. Безжалостно распоров два платья эпохи Георга III, у одного из которых была атласная плиссированная юбка с широким поясом, несколько коротковатая и не достающая до пола, Пенелопа скомбинировала их: пригодилась кружевная юбка с длинным шлейфом от второго платья. Софи, Сара и Кейт все утро трудились над гирляндой из крошечных розочек белого цвета, приколов ее к вуали, достающей до плеч. Эта вуаль хранилась в семье больше трехсот лет, со времен Карла II.