— Итак, праздник окончен. Теперь увидимся еще лет через десять, — тихо сказал Джок.
«Какой он грустный, — подумала Фредди, — несмотря на такой замечательный вечер».
— Может, такого тебе уже никогда не удастся сделать, — сказала она. — Наверное, так и должно быть: одна такая ночь, а дальше… все пойдет своим чередом…
— Но тогда я больше никогда не услышу, как ты поешь… и, черт побери, Фредди, сегодня ты была именно такой, как всегда…
— Ничто не стоит на месте, Джок, все меняется, и не всегда к лучшему, — сказала Фредди с такой интонацией в голосе, словно все уже было решено. Она взяла сумочку и перчатки, намереваясь выйти из машины.
— Нет, подожди. Останься еще на минутку, давай поговорим. Мы с тобой никогда не говорим ни о чем, кроме бизнеса…
— О чем? — в замешательстве спросила Фредди.
— Да, о чем… ну, наверное, найдется, о чем поговорить, если люди знакомы десять лет и считают, что хорошо знают друг друга — по крайней мере, так оно и должно быть.
— Это ты о нас? — Теперь Фредди откровенно забавлялась. За то время, что она знала Джока, ей никогда не приходилось видеть его под действием алкоголя, и, конечно же, Фредди вовсе не собиралась сейчас вести какой-то бессмысленный разговор. — А тебе не кажется, что ты выпил немного лишнего, лидер эскадрильи?
— Да, черт возьми. Да, я напился. In vino Veritas — это что-нибудь да значит!
— Не думаешь ли ты, что пора отправиться домой и лечь спать? Поговорим в другой раз, — сказала Фредди, сдерживая смех. Он был так серьезен — совсем не похож на прежнего Джока.
— Господи, Фредди, — воскликнул он с негодованием. — Ты ведь совершенно ничего не знаешь обо мне. И даже не хочешь знать.
— Послушай, Джок, — заговорила она таким тоном, которым обычно говорила с Энни, словно он был ребенком. — Ты самый близкий друг Тони, Лонбриджи считают тебя членом семьи, вот уже пять лет мы партнеры по бизнесу, ты крестный отец Энни, ты был шафером на нашей свадьбе — о Господи! Конечно же, я хорошо тебя знаю.
— Ни черта! Для тебя я всегда был только одним из нашей группы — ты и сейчас это подтвердила. А тебе не приходило в голову, что у меня может быть своя жизнь, чертова жизнь, полная надежд, мечтаний и чувств, не связанных ни с Лонбриджами, ни с «Орлами»?
«Пьян он или нет?» — подумала Фредди. В его словах чувствовалась обида, и это заставило ее замолчать.
Но вместе с тем Джок был прав. Он резко повернулся, и очертания его головы и фигуры вдруг показались ей какими-то незнакомыми.
— Джок. — Она протянула к нему руки, словно извиняясь. Заметив этот жест, Джок со стоном схватил ее за руки и притянул к себе.
— Черт возьми, Фредди, тебе когда-нибудь приходило в голову, что я люблю тебя? Я больше не могу скрывать это!
— Джок! — удивленно и недоверчиво усмехнулась Фредди над этими абсурдными словами и оттолкнула его. — Перестань! Это все алкоголь, и этот вечер, и старые друзья, и музыка, и воспоминания… былые славные дни, а вовсе не любовь. Вспомни всех женщин, что были в твоей жизни, — голос Фредди стал шутливым. — Можешь ли ты с уверенностью сказать, что когда-нибудь любил одну из них?
— Черт побери, да будешь ли ты меня слушать? Перестань смеяться надо мной и оставь этот высокомерный тон. Это сущее несчастье влюбиться один раз на всю жизнь. Это произошло там, в церкви, в Англии, через пять секунд после того, как ты вошла туда и стала женой Тони. Когда ты подняла фату, я увидел твое лицо. Бестолковый тупица, я влюбился раз и навсегда. Многие годы я боролся с этим чувством, пытался избавиться от него. Я думал, что-то изменится, чувства угаснут, но такова уж моя судьба, этого не случилось. Я не хочу любить тебя! Как по-твоему, легко ли любить ту, кто воспринимает тебя ну… как обои на стене, забавные обои? Или как приложение к свадебным подаркам?
— Но… но… — Фредди не находила слов. Она никогда не слышала, чтобы Джок говорил так взволнованно, без остановки; вся его привычная холодность и жесткость куда-то исчезли.
— Не надо этих «но»! Я наизусть знаю, что ты мне сейчас скажешь: я слишком поздно появился в твоей жизни, ты уже была влюблена, я твой хороший друг, я часть прошлого, а прошлое нельзя переписать заново, уже поздно о чем-то говорить, ни домашнего очага, цветов, благодарности — единственное, что я от тебя услышал — это «но». Послушай меня, Фредди! Я тысячу раз обо всем этом думал. Мы можем предопределить будущее! Знаешь ли ты, сколько раз я проигрывал наше прошлое, думая, как все могло быть, если бы я встретил тебя тогда, когда должен был встретить? Погоди, не останавливай меня. Да, я слегка наклюкался — в конце концов, это и придало мне смелости сказать тебе все! О, Фредди, представь, что мы вместе с тобой учились в институте или в колледже — ведь это вполне могло случиться, мы ведь жили всего в сотне километров друг от друга, родились в один год и в один месяц — клянусь Святым Петром! Я бы увидел тебя и пригласил пойти со мной на школьный бал, мы бы болтали там только о самолетах и забыли бы о танцах, а потом я проводил бы тебя домой, и ты поняла бы, какие у меня намерения. А может быть, ты даже разрешила бы мне поцеловать тебя и пожелать спокойной ночи. И мы бы никогда больше не смотрели ни на кого другого всю нашу жизнь. Мы ведь разминулись на какой-то дюйм, Фредди! Черт побери, представляешь, как мы могли бы быть счастливы!