Бруно сидел в гостиной Алленов. Он был взволнован, но узнав, что список гостей составляла Мари, а не миссис Аллен, подавил приступ ревности. Его встретила Сара Аллен, сказав, что Мари одевается.
— Мари так устает от этого ужасного метро, пока добирается из университета — и сегодня, и каждый вечер… поэтому я устраиваю скромный обед, и кроме вас она разрешила мне пригласить лишь двенадцать ее приятелей. Мне очень хотелось устроить для Мари настоящий бал… ведь у нее так много друзей… но она сочла это слишком хлопотным.
«Итак, кроме меня, еще двенадцать человек», — подумал Бруно, когда прибыли гости. Четверо из них — любимые преподаватели Мари с женами; молодая пара: дочь Алленов Джоан с женихом; еще две супружеские четы, однокурсники Мари. Кроме Бруно пришел еще один холостяк с девушкой, подругой Мари. Они явно были в близких отношениях. Этих людей Бруно встречал и раньше. И вдруг, не веря самому себе, он понял, что здесь он единственный неженатый (даже ни с кем не связанный) мужчина. Она выбрала его… или предоставляет ему возможность выбрать ее? А может (для Мари это было вполне вероятным), она так наивно давала понять, что в этом кругу чувствует себя в Нью-Йорке как дома. Но это приглашение может означать, что он — не более чем один из близких друзей, как и все остальные. Бруно лично точно не знал, он догадывался. Может быть, и никогда не узнает.
Бруно угрюмо стоял в углу. Черные брови изгибались дугой над красивым носом, а пухлые губы сжались от гнева, смущавшего его самого. В комнату вошла Мари в длинном изящном платье из тяжелого белого шелка. Длинные черные волосы были прекрасно уложены и подчеркивали горделивую стройность шеи. В ушах — длинные серьги со сверкающими бриллиантами, обрамлявшими крупный рубиновый кабошон; массивную брошь Мари приколола в середине лифа, там, где виднелась матовая кожа.
Столь юная девушка, как Мари, могла позволить себе надеть такие драгоценности лишь потому, что они были фамильными. Впрочем, Мари держалась так же свободно, как в обычных золотых сережках. Волнуясь, Бруно кусал губы. Он страшно разозлился, когда Мари появилась в этих драгоценностях, к которым он не имел никакого отношения. Она не смеет надевать ничего, кроме того, что он сам подарил ей; она никогда не должна удивлять ничем — как бы прекрасно это ни было. О, он научил бы ее, если бы она принадлежала ему!
Обед был долгой и мучительной пыткой для Бруно, оказавшегося на противоположном от Мари конце стола. Сидя между Джоном Алленом и одним из своих преподавателей, она казалась счастливее и оживленнее, чем обычно. Когда за столом шестнадцать человек, общий разговор не возникает, поэтому Бруно пришлось уделять внимание своим соседям, но при каждом удобном случае он поглядывал на Мари, хотя и был учтив с леди, сидевшими справа и слева от него. Мари не посадила его рядом с собой. Но, может быть, не она рассаживала гостей, а только составила их список. Мари и не пытается встретиться с ним взглядом, мрачно подумал Бруно, расправившись с именинным тортом. Ни одна из его любовных историй не требовала от него стольких усилий и изобретательности, как ухаживание за этой простодушной Мари де Ларошфуко. О, будь он ее учителем, он показал бы ей, как выделывать с ним такие штучки.
Кофе и бренди после обеда подавали в гостиной. Бруно попытался сесть рядом с Мари, но это место вдруг занял один из преподавателей — не тот, что сидел с ней рядом за обедом. На вид ему не больше тридцати пяти, прикинул Бруно, злобно изучая этого профессора, знатока китайской керамики. Он не выглядел замшелым и суетливым, какими представлял себе Бруно всех этих ученых. Вероятно, он из хорошей семьи и, судя по элегантности его жены, имеет солидный доход. Мари весело смеялась, разговаривая с этим светловолосым профессором, и парировала его замечания об аспирантуре как таковой. Не выдержав, Бруно повернулся и вышел с гримасой мстительной ревности, исказившей его лицо.
Так вот почему она вернулась сюда, а не завела поклонника во Франции! Что ж, может, она и любила этого профессора, разделявшего ее интересы, и пригласила его с женой для отвода глаз. К каким же ухищрениям они прибегают, чтобы встретиться друг с другом, думал Бруно, прекрасно зная, как легко его любовницы обводили вокруг пальца своих мужей. Где же они встречаются? В библиотеке или в залах, где выставлены фрагменты керамики, потом вместе ужинают, а после… Нет!
Если Мари будет принадлежать ему — никакой дурацкой свободы! Он будет контролировать каждую минуту, никаких близких друзей, никаких посторонних интересов! Ни одно мгновение ее жизни не ускользнет от него. Он будет следить за ней день и ночь осторожно и внимательно. Виконтессе Бруно де Сен-Фрейкур де Лансель он не позволит сидеть в гостиной и хихикать, как школьнице. Он объяснит ей, что ей положено делать, и она никогда не решится ни на что другое.