— Не надо так расстраиваться, Дэнни. На самом деле тебе, возможно, еще хуже, чем мне, — вдруг говорит Кармен.
До меня не сразу доходит смысл ее слов. Я смотрю на нее удивленно.
— Да, — продолжает Кармен, — ты здоров, ты, конечно, не ожидал всего этого, и вот тебе приходится сидеть здесь со своей женой, которая постоянно плачет, ноет и… — Она всхлипывает, замолкает и через мгновение добавляет: — Скоро останется без волос на голове.
Я вижу, что она искренне так думает. Она действительно считает, что все это ужасно для меня. Для меня.
Все происходящее кажется мне полным бредом. После нескольких недель рака наш психоэмоционально-поведенческий статус выглядит так.
1. Кармен, больная раком, испытывает комплекс вины, потому что заставляет страдать своего мужа.
2. Дэнни, муж Кармен, больной раком, испытывает комплекс вины вследствие чрезмерной, как ему кажется, жалости к самому себе.
И мы оба еще долго плачем, по-домашнему, обнимая друг друга.
— Хорошо, — подводит итог Герда.
Она говорит, что в следующий раз мы приступим к медитации по методике Симонтона.
— Я думаю, что это пойдет вам на пользу. С помощью медитации вы научитесь силой мысли бороться с раком.
Кармен кивает, как будто считает это привычным и совершенно естественным занятием.
— Мы подкрепим это упражнениями по визуализации, — продолжает Герда.
Я принимаю мудрое решение помалкивать.
— Эта техника тоже способствует душевному равновесию.
— Да, меня все устраивает, — снова кивает Кармен.
Я тоже киваю. Хотя не помню, чтобы Кармен излучала спокойствие, когда кидалась книгой Симонтона.
— Если вы будете выполнять эти упражнения, я смогу записать на пленку порядок их выполнения, и вы возьмете ее с собой, чтобы заниматься дома, — говорит Герда, показывая на кассетник.
— Мм… было бы неплохо, — говорит Кармен.
— И вот еще о чем я попрошу вас обоих. («Вас обоих», надо же.) Сделайте по одному рисунку с изображением опухоли в груди. (Вот когда пригодилась моя многолетняя практика участия в бестолковых мероприятиях, когда приходилось выслушивать бесконечную маркетинговую трепотню.) Вы тоже можете поучаствовать, Дэн, просто представьте себе, как выглядит опухоль в груди Кармен (Да уж, это очень просто!), потом покажите, как химия проникает в злокачественные ткани («Монти Пайтон»! Да это просто летающий цирк «Монти Пайтон»!), и отразите те мысли, что приходят вам в голову. (Ну, да, а что если в моих мыслях возникает только ассоциация с членом, выпускающим струю мочи?)
— Вас это устраивает, Кармен?
— Да… думаю, что да.
— А вас, Дэн?
— Да, идея кажется очень даже неплохой.
— Что ж, отлично, тогда до встречи через неделю!
— Да, до встречи.
Она крепко жмет нам руки.
— До свидания, Кармен! До свидания, Дэн.
— Покаааа, — говорим мы.
В лифте я искоса поглядываю на Кармен. Ее распирает от смеха.
Слава богу. С мозгами у нее по-прежнему все в порядке.
19
Я должен признать, что беседа с Гердой пошла нам на пользу.
Нам показалась блестящей идея откровенно рассказывать друг другу о своих ощущениях и переживаниях. Поэтому теперь я могу сказать Кармен, что этим летом мне совсем не хочется ехать в Блумендаал, а больше всего хочется, чтобы у доктора Уолтерса развилась скоротечная чахотка, и как здорово, что, каждый раз, переступая порог офиса «MIU», я попадаю в зону, свободную от рака. Кармен, в свою очередь, честно говорит о том, что больше не в силах терпеть эти муки, что уже за два-три дня до сеанса химии ее начинает колотить нервная дрожь при мысли об игле.