Запретной темой по-прежнему остается все, что может стать реальностью после химиотерапии: метастазы, ампутация груди и смерть — это самые страшные последствия. Совершенно неожиданно я нахожу поддержку у доктора О. Карла Симонтона: в своей книге он пишет, что негативные мысли подавляют развитие болезни. Симон, как окрестила его Кармен, уже не вызывает во мне неприятия; более того, после прочтения глав «Интеллектуальное воздействие на рак», «Управляйте своим здоровьем», «Научные доказательства правильности нашего подхода» я прихожу к выводу, что Симон — это Луи ван Гаал в медицине.
Я вывожу для себя простую формулу жизни: если статистика — наш враг, а Симон со своей американской беспечностью игнорирует все цифры и рейтинги выживаемости, значит, он друг. Так что за последнюю неделю мы уже рассказали всем, кому это было интересно, о том, что метод Симона, призывающий бороться с раком с помощью позитивного мышления, упражнений по медитации и приемов визуализации, научно обоснован (хотя, если честно, я все-таки умолчал о том задании с рисунком, что мы получили от Герды). И если кого и можно назвать чемпионом в позитивном мышлении, так это Кармен.
Все подтвердили, что мы абсолютно правы в своем настрое.
Если Симон говорит, что можно победить рак, значит, у Кармен получится.
Мы убеждаем всех в том, что дух может быть сильнее тела. Да что я говорю — он действительно сильнее! Мы обязательно справимся. И пусть все, кому мы небезразличны, поддерживают нас в этой борьбе, помогают нам держаться за эту единственную спасительную соломинку! Хвала Симону!
20
У Кармен начинают выпадать волосы. По утрам, когда она просыпается, ее подушка усыпана волосами. Со вчерашнего дня Кармен может совершенно безболезненно снимать с головы целые пучки.
— Прошу внимания, — с серьезным видом произносит она, встречая меня вечером дома, — я практиковалась целый день…
Она встает передо мной, придает своему лицу испуганное выражение, широко раскрывает глаза, закусывает губу, подавляя притворный крик, и обеими руками выдергивает из головы пучок волос. Новая шутка из ее репертуара а-ля мистер Бин.
— Неплохо, правда? — говорит она, заливаясь истерическим смехом.
■
Поздно вечером, в ванной, она смотрит на себя в зеркало, пригнув голову:
— Волос заметно поубавилось, ты не находишь?
— Хм… Все равно еще много осталось.
— Это ненадолго. Посмотри, — говорит она, приподнимая прядь волос на макушке. Я вижу под ней островок голой кожи.
— Ну, это смотрится вполне естественно, когда разделяешь волосы на пробор…
Она почти не слушает меня.
— Мне кажется, я этого не вынесу. Мне становится так страшно, когда представлю, что однажды я появлюсь на работе или зайду в кафе, и все сразу увидят это.
Она злится и одновременно едва сдерживает слезы. Мистер Бин благополучно забыт.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю я.
Момент, которого я с ужасом ждал все это время, приближается с пугающей быстротой.
— Может, мне совсем их остричь? — нерешительно предлагает Кармен.
— Ты хочешь, чтобы я это сделал? — спрашиваю я, глядя на ее отражение в зеркале.
Господи, неужели это говорю я?
— А ты можешь… ты действительно этого хочешь? — нервно произносит она, борясь со смущением.
Не знаю, как это мне удается, но я киваю и улыбаюсь:
— Конечно, я это сделаю для тебя.
Она снова смотрит на себя в зеркале, задумывается на мгновение и произносит:
— Тогда делай.
— Отлично, — говорю я и достаю из шкафчика электрическую машинку для стрижки волос.
— Как ты собираешься это делать? — неуверенно произносит она.
— Сначала машинкой, а потом ножницами?
— Да, думаю, так будет лучше. Получится гладкая голова. Я не хочу чесаться под париком.
Я беру белый носовой платок и накрываю Кармен плечи. Она не отрывает взгляда от зеркала. Я разглядываю ее макушку, профессионально, как настоящий парикмахер, кручу головой. Черт возьми, кто-нибудь может сказать мне, откуда начинать? Наверное, лучше с затылка, чтобы она не видела, как обнажается кожа головы под машинкой? Да, пожалуй.
— Ну что, приступим, дорогая…