На работе мы ничего не делаем, только переписываемся. Каждый день десятки писем. Как дела у меня дома, когда мы встретимся, как у нее на работе, как у меня на работе, как опоздал ее поезд. В общем, все, о чем можно было бы потрепаться за ужином, если бы у нас была такая возможность. Половину рабочего времени я трачу на проверку своей электронной почты, ожидая нового письма от нее. Мой КПД в «MIU» опускается до уровня Брайана Роя[33].
В выходные, когда я не имею возможности переписываться с Розой по Интернету, я посылаю ей эсэмэски. Десять, двадцать на дню. Когда я в туалете, когда Кармен в туалете, когда выхожу из машины, вспоминая, что «кое-что забыл», когда купаю Луну, когда чищу зубы. В общем, каждую минуту, когда бываю один.
Доброе утро, Богиня! Я тебе снова снился? Позвоню, когда вернусь из яслей.
Уф, пожалуй, стоит номинировать тебя на Нобелевскую премию за минеты.
Ты была неподражаема. Хороших тебе выходных, Богиня.
Боюсь, не смогу тебе сейчас позвонить. Кармен дома. Завтра я снова твой.
Еще напишу. Целую.
Розе ничего не остается, кроме как ждать. Ждать, пока я позвоню, ждать, чтобы узнать, встретимся ли мы сегодня и не возникнут ли у меня в последнюю минуту обстоятельства, ждать моих эсэмэсок.
У нас строгое правило: Роза ни в коем случае не звонит мне и отвечает на мое сообщение, только если в нем содержится знак вопроса, причем не позднее чем через пять минут.
Ты дома?
Я страшно боюсь, что однажды все откроется. В своей телефонной книжке я шифрую Розу по-разному: один месяц она проходит как Борис, по имени нашего стажера, в следующем месяце она уже Арьян КПН, мой клиент. После каждого звонка я стираю запись о нем в телефоне. Точно так же я немедленно удаляю ее эсэмэски после прочтения. Несколько раз на дню я удаляю электронные письма, которые приходят от нее. Я никогда не пишу ей с домашнего компьютера.
По моей просьбе она сразу приезжает. В любое время дня, в любое место, где бы я ни находился. Если я возвращаюсь от своего клиента из Эйндховена, она садится на поезд до Утрехта, чтобы сорок пять минут посидеть со мной в привокзальном кафе, а потом доехать со мной на машине до Амстердама.
Она отменяет встречи с подругами, потому что не знает, сколько продлится мой ужин с клиентом и сможем ли мы встретиться. Это может произойти и в половине одиннадцатого вечера, и в половине первого ночи.
Мои свидания с Розой всегда заканчиваются одинаково. Я вырываюсь из ее теплой постели, в душе долго скребу член и лицо, отмываясь от запахов, и ухожу в холод ночи. Один. В машине, все еще возбужденный желанием и воспоминаниями о сексе с Розой, я с ужасом думаю о возвращении домой. Это самые страшные минуты в моей жизни. С тяжелым сердцем я ищу парковочное место на Амстелвеенсевег. Прежде чем выйти из машины, выжидаю, еще раз продумываю свое алиби, ищу в нем слабые места, повторяю про себя заученный текст, больше всего на свете боясь проколоться.
Потом раздеваюсь внизу, стараясь сделать это бесшумно, крадусь по лестнице, особенно тщательно чищу зубы, тихо проскальзываю в постель и еще примерно полчаса лежу с открытыми глазами, повернувшись спиной к Кармен. Я все думаю, не упустил ли я чего-нибудь, не пахнет ли от меня Розой. Особенно в будни, когда я возвращаюсь позднее чем в четверть второго ночи, в то время как пабы закрываются в час, и Кармен об этом знает.
Полностью успокоиться мне удается только утром, когда я чувствую, что обстановка дома нормальная и мое алиби снова прокатило. Вот тогда я чуть ли не летаю на крыльях. Я исключительно внимателен к Кармен, я играю с Луной, я бодр и весел, независимо от того, сколько выпил накануне и насколько поздно явился.
Моя жизнь снова расцвечена красками.
7
33
Нападающий, играл за «Аякс» в начале девяностых. К сожалению, на поверку оказался звездой-однодневкой.