Ольга Литаврина
Пока мы рядом (сборник)
Пока мы рядом
Созидающий башню сорвется,
Будет стремителен лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.
Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит.
И, всевидящим небом оставлен, —
Он о муке своей возопит.
А ушедший в глухие пещеры
Или к звездам тихой реки,
Неожиданно встретит пантеры
Наводящие ужас зрачки.
Не избегнешь ты доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право —
Самому выбирать свою смерть.
Глава 1
Сотников
Понедельник. 27 августа
Все в этот день, как нарочно, шло через пень-колоду. С утра я, Кирилл Сотников, журналист столичной газеты «НМ» – «Новости Москвы», с трудом продрав глаза после вчерашнего «мальчишника» по поводу возвращения из отпуска, убедился, что особенно торопиться мне незачем. В редакцию я уже опоздал и придется придумывать очередные «объективные» причины, а говоря проще, заниматься враньем, чего в последнее время – увы! – и так хватало в моей жизни.
Врать я разрешал себе в основном женщинам, тем, которые особенно мне досаждали: просто хотелось избежать лишних истерик.
По отношению же к любимому делу я старался свести вранье до минимума. Поэтому я все же начал поторапливаться. Наспех перехватив чая с бутербродом (никогда не любил кофе), я выбежал из дома, надеясь быстренько домчаться до работы на своем еще вполне приличном «Лендкрузере». Но «пень-колода» упорно брала свое: невезуха продолжалась. Машина не завелась, выяснять причину было некогда, и мне, избалованному кожаным салоном, пришлось тащиться в метро, как какому-нибудь среднему московскому инженеру.
В итоге в редакции я появился поздно, в скверном настроении и с «особенной» головной болью (каждый раз наутро после дружеских посиделок казалось, что она болит как-то особенно невыносимо). Молча, перекинувшись только грустным кивком с коллегами, пробрался в свою клетушку. Вся наша большая редакционная комната была разделена тонкими перегородками на мизерные клетушки, где умещались только компьютерный стол и два стула и где подчас неплохо работалось под постоянное и привычное общее жужжание, как в июньском улье. Но сегодня мне не хотелось ни включать компьютер, ни листать рабочий блокнот, поскольку сдавать материал, договариваться об интервью, тем более ехать на место событий я был решительно не способен. «Пень-колода» не оставляла мне ничего другого, кроме тупого сидения перед компьютером и ожидания грозного селекторного окрика главредши.
Но сегодня меня подстерегал совсем другой окрик. Точнее, не окрик даже, а тихий стук каблучков от входной двери и нетерпеливый голос дружбана по совместным гулянкам Дениса Забродина – Дэна, – чья клетушка сообщалась с центральным входом:
– Кирюха! Ты все еще никак не въедешь? Тут к тебе…
Я вынырнул из угрюмого оцепенения, посмотрел сначала на соответственно помятую после вчерашнего физиономию Забродина, а потом… Я еще толком и не понял, кто стоит в дверном проеме, как внутри сначала все замерло, а потом горячая кровь плеснула прямо в мозг, закололо в сердце и в висках – на пороге стояла моя первая любовь, смысл моей юношеской жизни – Майка, Майя Миленина, Златовласка, одноклассница, точь-в-точь такая, как в нашу последнюю встречу, – тоненькая, хрупкая, легкая. Что-то в ней всегда было особенное, от чего захватывало дух, как от купания в ледяной воде.
Я тряхнул головой и протер глаза – но видение не исчезало. Наоборот, Майка, шестнадцатилетняя Майка Миленина, подошла и оказалась совсем близко, как будто и не было прошедших с той поры лет и я снова смогу пригласить ее на танец, как тогда, на выпускном…
И, только придя в себя, я осознал, что чудес не бывает, что мне скоро стукнет сорок семь, а подошедшая девушка, хотя и поразительно похожа на Майку, в чем-то неуловимом совсем другая – чуть другие черты лица, рост, а главное, глаза – холодно и жестковато смотрящие глаза абсолютно незнакомого человека.
Хорошо, что я не успел к ней обратиться. Совладав с собой, я предложил ей садиться и представился:
– Кирилл Сотников, «Новости Москвы».
– Элизабет Сименс, – чопорно и холодновато ответила гостья.
– Простите, чем обязан? – спросил я, уже догадываясь, кто эта удивительная гостья.
– Я сегодня из Лондона, господин Сотников, – продолжила девушка на довольно чистом, но с легким неопределимым акцентом русском, – вы, наверно, удивились, увидев меня. Мы с мамой очень похожи… Были похожи, – хмурясь, поправилась она, – я – дочь Ричарда и Мэй Сименс. Девичья фамилия моей матери Миленина. Вас я таким и представляла по фото. Нечто страшно важное заставило меня приехать, и именно к вам. Если нетрудно, пойдемте посидим в удобном для разговора месте, и я полностью вас информирую. Вам не запрещают отлучаться из редакции?